В подмосковном городе Королеве практически уничтожен главный дом знаменитой Болшевской трудовой коммуны, которую в 1930-е приезжали посмотреть тысячи иностранных туристов, включая нобелев ских лауреатов, всемирно известных писателей и ученых. Сейчас память об этих людях вновь вычеркивается из истории города.
На месте дома Стройбюро (бывшее здание коммуны) хотят построить 19-этажный жилой комплекс. Застройщик, «Развитие-ХХI», игнорируя предписания областного Министерства культуры, начал снос в тот момент, когда здание проходило экспертизу для постановки на охрану, а потому уже было неприкосновенным. Чтобы ускорить снос, за пару месяцев дом поджигали восемь раз. Последний и самый разрушительный пожар, начавшийся 8 ноября, «тушили» на протяжении четырех дней при помощи экскаватора, с трудом ломая кирпичные стены метровой толщины и металлические швеллеры перекрытий. Разгром активно поддерживают и бывшие жильцы, которым, в духе булгаковского сеанса в Варьете, застройщик «временно» выдал квартиры в коммерческом доме — без документов, под условие выселения, если дом Стройбюро не удастся снести.
В это же время в уже расселенном и обгоревшем доме была сделана сенсационная находка: на первом этаже, в бывших клубных помещениях дома активисты королёвского ВООПИиК обнаружили под обоями настенные росписи на тему индустриализации и электрификации, выполненные в 1930–1931 годах художником-коммунаром Василием Масловым. Находка его росписей, считавшихся утерянными, — большая удача вовсе не локального масштаба, хотя бы потому, что из многочисленных панно и фресок рубежа 1920–1930-х, покрывавших стены фабриккухонь, клубов, наркоматов, до наших дней практически ничего не дошло. Кроме того, панно Маслова — яркий и редкий пример монументальной живописи, близкой скорее европейским образцам, чем отечественному соцреализму. Снос необходимо было прекратить любой ценой. Даже объединив усилия, Минкульт Московской области, королёвское и подмосковное отделения ВООПИиК, Государственный институт искусствознания, Центр авангарда в Еврейском музее, МАРХИ, МУАР, Союз архитекторов, российское отделение Docomomo смогли остановить экскаватор далеко не сразу. За это время одно из помещений с росписями было полностью погребено под обвалившимися перекрытиями. Дальше нужно было спасать живопись.
Реставратор с 25-летним опытом работы, однофамилец художника Константин Маслов с коллегой Филиппом Гузановым согласились незамедлительно приступить к сложной задаче — снятию росписей в полусгоревшем и полуснесенном доме. И были вознаграждены. То, что проступило после очистки и закрепления красочного слоя, превзошло все ожидания. «Я никогда такого не видел. Это уникальная живопись. Это шедевр. И по качеству, и по истории создания, — признается Константин Ильич. — Сначала я думал, что это может отправиться, к примеру, в Музей революции, но сейчас нет уже никаких сомнений: это для Третьяковки».
Хранитель ГМИИ им. А. С. Пушкина, специалист по искусству ар-деко Алексей Петухов на своей странице в Facebook так охарактеризовал росписи: «Здесь эхо парижских барж с картин Марке и кубистического Пикассо, зелень декоративных панно Боннара в парадоксальном сочетании с розовым цветом Истории Психеи Дени; в станковой живописи — импрессионизм, Гоген, Сезанн... Прибавить к этому прекрасное владение эффектными — вполне в духе ар-деко — приемами плакатной графики 1920–1930-х. Маслов на равных вел диалог с художниками Запада, особенно с теми, кого считали тогда «революционными», будучи наголову выше доброй половины из них». Сейчас роспись с Лениным, баржами, паровозом и мостом заклеивается и снимается со стены, затем она будет отправлена на реставрацию в Строгановскую академию. Тем временем две недели, отпущенные застройщиком и администрацией города для снятия одной росписи, уже заканчиваются. Но в доме под завалами остаются еще два панно Маслова, которые тоже необходимо сохранить. Одно из них нам известно по фотографии 1930-х годов: на нем дымят заводы и маршируют трое монументальных рабочих. Что изображено на второй росписи, пока понять не удается: фотографий нет, а половина ее находится под завалами.
Судьба этой живописи, как и судьба всего дома, висит на волоске. Понимания, для чего разбирать завалы, почему надо сохранять дом Стройбюро (хотя бы его фасад) и остальные десять зданий комплекса Болшевской трудкоммуны, у администрации города так и не появилось.
Досье
Болшевская трудовая коммуна
1930-е годы
Один из ярких социальных экспериментов советской власти, Болшевская трудовая коммуна НКВД № 1 была успешно работающим комбинатом по перековке воров и беспризорников в музыкантов, художников, спортсменов, рабочих. Это о ней первый советский звуковой фильм Путевка в жизнь. Деятельность Болшевской коммуны была свернута быстро и жестко: в 1937–1938 годах репрессировали почти всех коммунаров и их воспитателей. Так называемый дом Стройбюро был спроектирован для коммунаров и преподавателей известными советскими архитекторами Аркадием Лангманом (автор стадиона «Динамо», здания Госдумы, здания НКВД на Лубянке) и его постоянным соавтором Лазарем Чериковером. Член Болшевской трудовой коммуны, бывший беспризорник, художник Василий Маслов (1905–1938) попал туда по протекции Максима Горького. Он учился во Вхутеине, испытал влияние немецкого экспрессионизма и кубизма, создавал монументальные живописные панно, в том числе для родной коммуны. Несмотря на яркую славу и персональные выставки, он разделил судьбу других коммунаров: в 1938-м был расстрелян и похоронен на Бутовском полигоне.
