Осенний сезон торгов, в том числе ноябрьские аукционы импрессионистов, модернистов и современного искусства в Нью-Йорке, станет первым, на котором может ощутимо сказаться экономическое замедление Китая.
Международная реакция на крах фондового рынка в Китае в конце августа была тяжелой. Сразу же вслед за «черным понедельником» 24 августа, когда индекс шанхайской биржи Shanghai Composite упал на 8,5%, американский индекс Доу — Джонса снизился более чем на 1 тыс. пунктов за неделю, что стало его самым резким падением с 2011 года; на европейских и других азиатских рынках произошло резкое падение котировок.
Согласно оценкам потери всего за несколько недель составили $3,2 трлн, в то время как нефть достигла нового минимума за последние шесть лет, ухудшив положение ряда стран-экспортеров. Казалось, фондовые биржи наконец осознали тот мрачный факт, что экономический рост замедляется.
«Черный понедельник» дал несколько тревожных сигналов и арт-рынку. С момента наступления кредитного кризиса в конце 2007 года относительно сильные экономики Китая и других стран БРИК (Бразилии, России и Индии) служили источником уверенности, на который опиралась торговля искусством. Однако после августа китайские покупатели — во всех индустриях — больше не могут играть роль гарантирующих потребителей в мировой экономике.
Вопрос о том, в какой на самом деле мере покупатели из Китая поддерживали арт-рынок, никогда не становился предметом серьезного исследования, однако нет никаких сомнений в том, что часть из них находилась в самом верхнем сегменте. На одном майском аукционе в Нью-Йорке три китайских покупателя потратили в общей сложности $116 млн на произведения Пикассо, Моне и Ван Гога. В то же время такие галереи, как White Cube, Gagosian, Lehmann Maupin и Perrotin, открыли в Гонконге свои филиалы, надеясь привлечь в них покупателей из материкового Китая. Практически все представители арт-бизнеса вложили в Восток свое время, деньги и рабочую силу.
Многие из игроков рынка не спешат списывать Китай со счетов. «Падение акций вызывает вывод средств, а это означает, что появляется больше денег, которые можно потратить на покупку искусства», — говорит Саймон Кирби, восточноазиатский компаньон лондонской галереи Victoria Miro, на прошедшей в Шанхае в сентябре ярмарке West Bund Art & Design. По-видимому, надежду возлагают на то, что, хотя арт-рынок внутри Китая и продолжает слабеть, на международном уровне последствия не столь серьезны.
Однако даже беглый взгляд на макроэкономические данные свидетельствует об ином. Например, по информации Sunday Times, данные британского ведомства внутренних дел говорят о том, что по сравнению с прошлым годом число «виз инвестора», выдаваемых гражданам Китая, владеющим крупными капиталами и желающим жить в Соединенном Королевстве, снизилось на 91%. Годом же ранее количество таких виз выросло вдвое. Сейчас спрос в высшем сегменте лондонского рынка недвижимости упал приблизительно на 40%, в том числе вследствие снижения активности со стороны китайских и российских клиентов.
Осенние торги в Лондоне и Нью-Йорке станут первыми, на которых может сказаться экономическое замедление Китая. Основатель специализирующейся на анализе арт-рынка фирмы ArtTactic Андерс Петтерсон говорит: «Люди, безусловно, обращают внимание на экономические риски. Вопрос в том, где находится точка перелома и в чем она заключается, а также в том, насколько близко мы к ней подошли».
В 2001 году Джим О’Нил, директор по инвестициям Goldman Sachs, предложил аббревиатуру БРИК применительно к группе стран с развивающейся экономикой: Бразилии, России, Индии и Китаю. Экономический бум часто сопровождается ростом спроса на искусство, и четыре страны стали точками притяжения для торговцев искусством всего мира, в особенности после того, как в результате кредитного кризиса 2007–2008 годов экономические перспективы в США и Европе стали более шаткими. Что же произошло с тех пор?
Бум в экономике южноамериканского гиганта пришелся на период с 2003 по 2013 год. Бразилия сегодня является восьмой по размеру экономикой мира. Переход от диктатуры к демократии и выступление в роли экспортера нефти сделали ее крупным игроком на мировой арене — и лакомым куском для арт-рынка. Западные дилеры охмуряли бразильских покупателей, беря в оборот местных художников и участвуя в ярмарках в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Бразильская публика проявляла к культуре ненасытный интерес, и музеи страны регулярно попадали в топ ежегодных обзоров The Art Newspaper самых посещаемых выставок.
Теперь Бразилия входит в период рецессии. С начала года ее валюта упала относительно доллара почти на 30% и приближается к историческому минимуму. Рост общественного напряжения и коррупционные скандалы лишь добавляют нестабильности.
Международная торговля искусством, и без того подкошенная неблагоприятной системой налогообложения Бразилии, страдает и от резкого изменения курса валют. Местные коллекционеры и спонсоры институций чувствуют себя менее свободно; снижение финансирования привело к тому, что многие музеи были вынуждены отложить или отменить крупные выставки.
Российские олигархи активно участвовали в международных художественных аукционах в 2008 году, когда цены на искусство достигли максимума. В мае того года на двух вечерних торгах в Нью-Йорке миллиардер Роман Абрамович приобрел триптих Фрэнсиса Бэкона 1976 года за $86,3 млн и Спящую социального работника (1995) Люсьена Фрейда за $33,6 млн, а его появление вместе с Дашей Жуковой на Art Basel стало одним из ярких событий ярмарки.
Интерес со стороны российских покупателей подстегивал продажи искусства до недавнего времени — но произошедшее в 2014 году присоединение принадлежавшего Украине Крыма привело к введению санкций со стороны Запада и падению цен на нефть. Рубль подешевел.
На арт-рынке последствия сказались незамедлительно: лондонские аукционы русского искусства в ноябре 2014 года и в июне этого года прошли вяло. На международном уровне российские покупатели по-прежнему проявляют активность в топовом сегменте, но она, несомненно, снизилась.
Продвижение современных российских художников идет медленно, и на крупных художественных ярмарках появляется мало галерей и художников из России.
Арт-рынок Индии быстро развивался с начала до середины 2000-х; в особенности это касалось искусства модернизма и современного искусства. Как пишет в своей книге Big Bucks колумнистка The Art Newspaper Джорджина Адамс, с 2004 по 2008 год «торговля ценными бумагами на самом деле замедлялась, в то время как маклеры следили за онлайн-аукционами искусства Saffronart».
Кредитный кризис 2008 года нанес тяжелый удар. В отличие от других стран БРИК, экономика Индии зависела от аутсорсинга своих услуг развитому миру, который утратил стабильность. Многие арт-организации, в том числе только появившиеся художественные фонды, быстро закрылись. Однако сегодня индийский рынок производит впечатление одного из наиболее устойчиво развивающихся, несмотря на то что суммарные продажи искусства по-прежнему малы (последний вечерний аукцион Christie’s в Мумбае сделал $12,1 млн).
В сентябре офис в Мумбае открыл Sotheby’s, который сообщает о том, что в последние пять лет стоимость покупок его индийских клиентов, как резидентов, так и нерезидентов, растет на 42% ежегодно. По словам главы отдела Индии и Ближнего Востока Sotheby’s Эдварда Гиббса, современные художники сохранили «свои позиции и стоимость», очень популярны ювелирные изделия и миниатюры.
Начиная с конца 2000-х годов новоиспеченные китайские миллиардеры с их неутолимым аппетитом к роскоши были, казалось, повсюду: по данным арт-экономиста Клэр Макэндрю, Китай впервые сместил США с позиции крупнейшего мирового рынка искусства и древностей в 2011 году.
Но все было не совсем так, как казалось.
Официальные данные в Китае часто завышаются, а непрозрачность информации, касающейся торговли искусством, печально известна во всем мире. Еще одним важным аспектом проблемы стали невыплаты за приобретенные на аукционах работы. В 2007 году Sotheby’s на своих гонконгских торгах ввел систему «премиум-лотов», согласно которой от участников требуется заранее зарегистрировать свой интерес и заплатить депозит. Начиная с 2012 года количество отчетов о продажах двух лидирующих аукционных домов Китая — Poly Auction и China Guardian — уменьшилось вдвое. Но все же многие из этих миллиардеров были настоящими, и их желание создать частные музеи, нуждавшиеся в экспонатах, никуда не делось. Не похоже, чтобы коллекционеры Лю Ицянь и Ван Вэй или девелопер Ван Дзяньлинь планировали исчезнуть с международного арт-рынка. Беспокойство вызывает другое — вероятность того, что средний класс Китая, многие представители которого инвестировали в акции, больше не вернется на рынок за искусством.
