18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Человеческий художественный гений за несколько тысяч лет создал такое количество произведений, что их не сосчитать ни искусствоведам, ни Госкаталогу. Некоторые из них — небольшая доля — сохранились до XXI века. Еще меньшая часть попала в музеи. Незначительному проценту довелось перейти из категории «музейный экспонат» в «знаменитый шедевр». И совсем крохотная часть стала символом, эмблемой, таким произведением искусства, которое воспроизводится так часто, что узнается широкой публикой по силуэту, обобщенному контуру. Таковы «Венера Милосская», «Мона Лиза», «Большая волна в Канагаве», «Голубка» Пикассо. Эта слава приходит к предметам не только за их красоту, но и благодаря тем смыслам, которые в них вкладывали и открывали в них коллекционеры, ученые, музейщики. А также благодаря хорошо организованным выставочным турам и успешной пиар-политике, на которую могут уйти десятилетия.
Собрание Государственного Эрмитажа, конечно же, может похвастаться подобными вещами. Одна из древнейших, а также самых лаконичных и стильных — так называемый костромской олень VII века до н.э. За столетие с лишним, прошедшее с момента его находки, он занял место среди шедевров скифского искусства.
Прозвище свое олень получил благодаря месту — но не городу Кострома, а кургану близ станицы Костромская в Закубанье.
Здесь он был раскопан в 1897 году профессором Николаем Веселовским и в 1901 году поступил в Императорский Эрмитаж. Подсознательно нам кажется, что это небольшое украшение (и многие из нас сами надели бы такую подвеску или брошь), однако он неожиданно крупный, чуть длиннее листа А4 — 31,7 на 19 см. Раньше предполагалось, что олень, крепившийся на петлях сзади, украшал щит (так сообщал Веселовский). Но археолог, заведующий отделом археологии Восточной Европы и Сибири Государственного Эрмитажа Андрей Алексеев в 1990-х годах доказал, что это накладка на горит (скифский вариант колчана, футляр для лука и стрел). Эту версию подтвердили скифские изваяния, на которых нашли подобные орнаменты на вооружении.
Олень выглядит зависшим в воздухе в прыжке, но на самом деле он лежит связанный с подогнутыми ногами. Это жертвенная поза: животное приготовлено к проведению обряда. Она типична для всего скифо-сарматского звериного стиля. Вообще, силуэт костромского оленя не уникален, похожих оленей можно увидеть в разных коллекциях мира. Они отличаются размерами, качеством проработки, количеством деталей. Но этот — лучший, самый отточенный! Особое изящество фигурке придают тяжелые рога с множеством развесистых отростков. (Кстати, именно на неправильном понимании стилизации рогов эксперты ловят поддельщиков скифского золота.)
Находка костромского оленя относится к раннему периоду развития профессиональной археологии. Согласно традиции того времени золото из его родного кургана через Императорскую археологическую комиссию попало в Эрмитаж, а другие предметы из этого комплекса (например, литые металлические колокольчики четырехгранной формы, деталь сбруи) — нет. Сейчас они представлены в постоянной экспозиции Государственного исторического музея и лишь ненадолго воссоединились с оленем на эрмитажной выставке к 175-летию Николая Веселовского «Эпохи, курганы, находки», завершившейся в феврале.
К своей славе костромской олень шел постепенно. Как рассказала нашему изданию его хранитель Татьяна Рябкова, старший научный сотрудник отдела археологии Восточной Европы и Сибири, до революции находка особого фурора не произвела. В первый раз оленя показали на ежегодной отчетной выставке Археологической комиссии в Эрмитаже. Это было закрытое мероприятие, предназначенное, скорее, для услаждения очей императора и проходившее в нынешнем Директорском коридоре. Выставлялось ли скифское золото в ранний послереволюционный период — не ясно. По всей видимости, рост популярности оленя начался после Великой Отечественной войны — с появлением научных публикаций, организацией нормального экспонирования и началом регулярных выставок. Сегодня олень находится в постоянной экспозиции Эрмитажа, в его второй Особой кладовой — «золотой», и занимает почетное место в залах, посвященных своему периоду.
На выставки этот предмет ездит регулярно. Одно из самых совершенных скифских творений, он в числе первых экспонатов, о которых вспоминают при создании экспозиций о кочевниках.
Последний заграничный вояж оленя пришелся на 2017 год — в Британский музей.
Два раза он выезжал в Метрополитен-музей: на выставку «Золотой олень Евразии» 2000 года и «Из скифских земель» 1975 года, об организации которой так эмоционально написал бывший директор музея Томас Ховинг в мемуарах «Пусть мумии танцуют». Ховинг, кстати, был одним из первопроходцев практики музейного «мерча». В Советском Союзе олень тем временем тоже начал мелькать как визуальный символ на открытках, почтовых марках и тому подобном. В наше время уменьшенные реплики скифского золота появились в эрмитажном сувенирном магазине. Сегодня брелоки, подвески и магниты с его изображением можно приобрести повсеместно, судебным порядком Эрмитаж с этим не борется.
По словам Татьяны Рябковой (кстати, она продолжила археологические раскопки Костромского кургана), научное исследование знаменитого оленя ведется постоянно. Так, книга «Металлообработка в древности и Средневековье» Рафаэля Минасяна, сотрудника того же отдела, добавила новый, очень важный факт в историю оленя. Он доказал, что бляха выполнена в технике, которая совершенно не характерна для кочевников. Скорее всего, этот предмет был выполнен на заказ не скифом, а неким мастером из Передней Азии (современного Ирана или с Анатолийского нагорья). Как и причерноморские греки, создававшие на заказ скифам эллинистические вещи, этот мастер ориентировался на образцы эталонного скифского звериного стиля. Возможно, именно в этом иностранном мастерстве секрет отточенной лаконичности оленя и его сильного эстетического воздействия на нас.
В религиях всего мира рога — важный символ. Они атрибут плодородия и воскрешения. Из них делали короны шаманы. В них, как в лучах, может покоиться солнечный диск. Они могут быть приметой и фавна, и дьявола. В христианском искусстве между рогами оленя святого Гумберта растет распятие. А самые знаменитые рога — у пророка Моисея. Согласно «Исходу», когда он сошел с горы Синай со скрижалями в руках, его лицо было окружено лучами света. Ивритское слово «луч» также значит и «рог». Именно так фразу перевели на латынь.
Реди-мейд Пабло Пикассо, сделанный из велосипеда, — одно из произведений, продолжающих тему его одержимости быками и Минотавром. В творчестве художника фрейдистский демонизм образа окрашен национальным колоритом: коррида — символ родины Пикассо, Каталонии. По одной из гипотез, испанский обычай театрализованного убийства рогатого животного — это рудимент средиземноморских обрядов жертвоприношения быка, самым известным проявлением которых является критская «бычья пляска» и эллинский миф о критянине Минотавре.
Граффити Бэнкси с изображением рождественских оленей, которые, если посмотреть на всю композицию целиком, тянут не повозку Санта-Клауса. Рисунок упряжи на стене упирается в реальную скамейку, на которой привыкли спать местные бездомные, что создает ожидаемый парадоксальный эффект. Кстати, представление о том, что сани Санта-Клауса, рудимента языческих зимних божеств, везут рогатые звери, кажется архетипичным. Однако самое раннее упоминание об этом встречается в американском стихотворении 1821 года.
