Леонид Талочкин про 1960-е: время «любви и всякой мерзости»

Книга поражает своей бескомпромиссностью и легким дыханием, хотя от самого жанра дневников и ожидаешь подобной честности. И все же это удивляет, при том что в дневниковых тетрадях (всего опубликовано 27, записи с 3 марта 1963-го по 30 декабря 1969-го) были сделаны существенные купюры. По словам автора-составителя и научного редактора издания Александры Обуховой, около 40% записей пришлось опустить — в основном то, что касалось сугубо личных или бытовых обстоятельств; к тому же объем книги и так оказался очень внушительным — почти полтысячи страниц. На ее подготовку ушло семь лет. Над изданием трудилось много людей, в том числе специалисты Третьяковки, в 2022 году выпустившие каталог коллекции Леонида Талочкина (1936–2002) под названием «Я знал их всех». Обе книги — плоды совместного издательского проекта Государственной Третьяковской галереи и Музея современного искусства «Гараж», который купил архив коллекционера, включая дневники.

Одна из главных задач состояла в том, чтобы выяснить, что за люди фигурируют в дневнике: расшифровать сокращения, узнать фамилии тех, кто назван только по имени или прозвищу, проследить, если требуется, их судьбу. Хотя в дневниках, конечно, много знаменитых фигур: весь «иконостас» художников — от Нусберга и Колейчука до Немухина и Рабина, Зверева и Рухина, Кабакова и Янкилевского; андерграундные писатели и поэты (немало строк посвящено Юрию Мамлееву и его эскападам, не забыты Игорь Холин и Генрих Сапгир); или еще композиторы — мы встречаемся в первых тетрадках и с «Эдиком», Эдисоном Денисовым, и с Николаем Каретниковым, а где-то к концу книги на страницах появляется даже живой Шостакович. Но тут хватает и не столь известных, а часто и вовсе забытых героев из самых разных сфер культурной жизни: переводчики, антиквары, журналисты, артисты и просто друзья и знакомые. В результате изысканий, иногда почти детективных, в книге появилось приложение «Круг Леонида Талочкина» — около 200 кратких биографий людей, с которыми он больше всего общался в то время. Кстати, по QR-коду эти биографии можно найти и на сайте «Гаража».

Были прокомментированы и упоминания книг, фильмов, статей и прочих событий вроде несанкционированных политических демонстраций (которые автор дневников, кстати, не очень одобрял) или, напротив, чего-то официозного. Так что книгу сопровождает поистине гигантский справочный аппарат. Свидетельства богатой интеллектуальной жизни героя, увлекающегося и философией, и кино, и йогой, и бог знает еще какими идеями, противоречат стереотипному представлению о скудости культурной повестки за «железным занавесом».

Академическая дотошность комментариев забавно коррелирует с чрезвычайно живым и неформальным, а местами очень остроумным стилем дневников, автор которых не стеснялся в выражениях — на то они и дневники. Вот, например, выдержки только из одной записи 1965 года, описывающей впечатления от протоквартирника. «Работ много. Все влияния. Влияние Леже. Лажа». «2 здоровенные работы. Мелкий орнаментализм. Одна похожа просто на ковер. Посередине крест». «Работа не то ташистская, не то какая-то расползающаяся рожа».

Проводником в мир искусства для Леонида Талочкина стал его друг, художник и поэт Борис Козлов (1937–1999), который сегодня более всего известен как автор четырех последних строк романса «Четвертые сутки пылают станицы…». Но в дневниках Талочкина он настоящий ангел и демон, который его искушает и наставляет. Друзья бесконечно ведут разговоры об искусстве, иногда выпивают, разбираются со своими женщинами, Талочкин наблюдает — с ужасом и сочувствием — за деградацией товарища.

Вообще, в дневниках немало сочных подробностей жизни так называемой черной богемы. Тут и уже упомянутый Мамлеев с его мрачными фантасмагориями и девиантным, как сказали бы психиатры, поведением, и роковая Алена Басилова, муза поэтов-смогистов, и еще куча персонажей, которые или навеселе, или буя­нят. Череда вечеринок на квартирах и пьяных драк соседствует с краткими записями, кого еще отправили в психиатрическую больницу, и прекрасными заметками в стиле «сели во дворе и проговорили до четырех утра» — и это в марте.

Каждый разворот книги снабжен архивными фотографиями и документами. Заметим, что именно Талочкин подвиг фотографа Игоря Пальмина сделать серию портретов художников андерграунда, ныне признанную канонической. Здесь можно видеть и отдельные странички дневников с какими-то чертежами (Талочкин долго работал инженером, пока не решился полностью посвятить себя художественному процессу; мысли и сомнения по этому поводу занимают немалую часть дневников), планами развески картин на одной из эфемерных полуразрешенных выставок (автор много помогал художникам и в этих практических делах), и, например, страничку со словом «развод», обведенным сияющими лучами.

Да, у Леонида Талочкина богатой была не только интеллектуальная, но и личная жизнь. И в этом, общечеловеческом смысле его дневники представляют неменьший интерес, чем в профессиональном — а в последнем они настоящий кладезь (только у него можно найти летопись выставок нонконформистов в кафе и НИИ, а также обстоятельств, им сопутствующих)! Вот герой увлечен красавицей Эмилией Носковой, которая всегда как будто в депрессии, но при этом ухитряется выйти замуж за иностранца, уехать в Париж, а потом в Австралию. Вот он покупает белые тюльпаны и бросает их в окно девушке, которую зовет Сильной. Вот он готовится к свиданию с иностранкой Хелле Дальгорд и ходит на массаж, чтоб предстать в прекрасной физической форме, — просто настоящий плейбой! А вот он анализирует свои чувства — и, по его мнению, разрывы чаще всего происходят из-за того, что возлюбленные не разделяют его интересов или ждут большего, чем он может им дать. Обещано продолжение ­— 1970-е.