Учредителями группы со звучным названием «Бубновый валет» были четыре молодых художника: Петр Кончаловский, Александр Куприн, Илья Машков и Василий Рождественский. Пожалуй, на долю последнего славы выпало меньше остальных. При жизни Рождественского состоялись четыре персональные выставки, да еще три — после смерти. В отечественном искусствоведении ему была посвящена лишь одна небольшая книга Николая Третьякова (1956). Монография вдовы художника Натальи Рождественской до сих пор остается в архиве (РГАЛИ).
Досадную лакуну в истории русского авангарда призван заполнить каталог выставки работ Рождественского в галерее «Наши художники», содержащий подробную статью о жизни и творчестве этого автора, написанную Антоном Успенским, а также биографическую канву, фрагменты переписки, сведения об экспонировании работ. Собственно каталог включает репродукции 70 произведений из многих российских музеев и частных собраний.
Творчество Василия Рождественского (1884–1963) — яркий пример отечественного постимпрессионизма. Это было почти сразу отмечено современниками. Художник говорил, что научился видеть мир в его составных частях у кубистов. В пейзажах Рождественского наблюдается синтез прямой и обратной перспективы. Главной фигурой для него был Поль Сезанн с его аналитическим постимпрессионизмом. «Сезаннизм» выручал Рождественского и во времена советской борьбы с формализмом (авангардизмом), потому что эти творческие установки позволяли создавать оптимистические по впечатлению работы.
В период расцвета, в 1910–1920-е годы, Рождественский был признан и уважаем. В 1918-м, например, десять его работ приобрел Музей живописной культуры, причем художник вошел в «первый список закупки». Известна была его живопись и за рубежом, картины экспонировались на Венецианской биеннале и на знаменитой выставке в США в 1924 году. Именно в Венеции заметили художественную связь Рождественского с Сезанном. «Крымский пейзаж» за 6 тыс. лир купил американский коллекционер Чарльз Лезер, живший во Флоренции. Лезер собирал преимущественно старое итальянское искусство (Микеланджело, Джотто), а из нового — только Сезанна, но сделал исключение и для Рождественского.
Старания отечественных авангардистов не терять связи с западным арт‑рынком демонстрируют фрагменты опубликованной в каталоге переписки Василия Рождественского и Роберта Фалька, уехавшего во Францию в 1928 году. Фальк писал: «Я встречаю лиц из здешних художественных сфер, и есть возможность устроить выставку „Бубнового валета“. Имеет большую, как мне кажется, здесь надежду на успех старый, декоративный период, во всяком случае, работы, имеющие тот или иной экзотический оттенок. Например, у тебя туркестанские вещи, у Лентулова всякие церковные работы. Кончаловского также нужно позвать. Но все говорят, чтобы он новых вещей не давал много. Выставка его не имела успеха. Машковым здесь гораздо больше интересуются».
Почему же Рождественский незаметнее других «валетов»? Иногда причину ищут в том, что три года, с 1914-го по 1917-й, он провел на фронте. Тема окопной войны в его наследии не обнаружена, фронтовые годы стали потерянным временем в биографии.
Но я бы назвал причиной еще и скромность Рождественского, его склонность быть в тени коллектива, следовать за другими. Например, в 1905 году он, вслед за братьями и сестрами, участвовал в демонстрациях в родной Туле и ненадолго угодил в заключение. А пять лет спустя его исключили из Московского училища живописи, ваяния и зодчества после другой истории. У Валентина Серова произошел конфликт с художественным советом из-за Анны Голубкиной, и он покинул мастерскую. На его место был назначен Леонид Пастернак. Ученики Серова (Рождественский также занимался у него) выразили протест, перестав посещать класс. На собрании учащихся Рождественский возражал против решительных мер, говоря, что «до окончания мастерской остается месяц-два, и за такой короткий срок нельзя ничему научиться у Серова или же разучиться у Пастернака». Совет объявил виновниками в этом деле «левых» и исключил из училища Ларионова, Куприна, Фалька, а заодно и Рождественского. Интересно, что Серов к классным работам Рождественского относился критически. Один из портретов натурщиц он назвал за цветовую тональность «зеленым попугаем».
Приверженность группе, товарищам по «Бубновому валету», Василий Рождественский сохранял до конца жизни. Художник так и остался одним из них, не обрел яркую индивидуальность. Правду сказать, и обстоятельства советской действительности не были в пользу авангардистов — Рождественский хотя бы не пострадал.
