По давней уже традиции Гришу Брускина нередко причисляют к ярким, даже классическим представителям соц-арта. Что по-своему правомерно, когда речь идет о советском периоде его творчества, и все менее правомерно, чем дальше от того времени. Борис Гройс справедливо отмечал когда-то, что «искусство Гриши Брускина сформировалось на пересечении двух традиций: традиции иудаизма и традиции советского коммунизма», но все же с годами этот художник ощутимо расширил границы своей персональной мифологии. Теперь она в той или иной степени касается уже всего человечества: и в части истории, и в части современных нравов.
Нынешняя персональная выставка в Новой Третьяковке своим названием — «Смена декораций» — отсылает к одноименному скульптурному проекту Брускина, показанному в российском павильоне на Венецианской биеннале 2017 года. Однако упомянутый проект на сей раз оказывается лишь одним из элементов более обширного, сложного пазла. Считать ли тогда этот показ ретроспективой? По мнению куратора выставки Ирины Горловой, заведующей отделом новейших течений Государственной Третьяковской галереи, такое определение не очень подходит, поскольку охвачены далеко не все этапы творчества автора. Скорее, речь о выставке-инсталляции, где составные части подчинены единому сценарию. Или пьесе, если держать в голове образ Theatrum Mundi (театра мира), излюбленный Брускиным. Сам он выступает здесь в качестве и драматурга, и режиссера.
Протяженная музейная анфилада преобразуется в череду не залов даже, а «сцен», как они именуются в описании проекта. Их восемь, хотя имеется еще и пролог — что-то вроде визуального эпиграфа. Действо, развернутое на каждой из этих «сцен», глубинно связано с предыдущими и последующими, но при этом и автономно. Например, раздел под названием «Коллекция археолога» выглядит самодостаточным (московские зрители могли видеть этот проект на выставке 2013 года в бывшем кинотеатре «Ударник»), однако по смыслу он коррелирует и с рисунками, объединенными слоганом «Сквозь тусклое стекло», и с фантасмагорическими гипсовыми композициями из той самой венецианской «Смены декораций», которые возникают под занавес экспозиции.
Итак, выставка в Третьяковке — это не ретроспектива, но все-таки избранное за много лет — с 1980-х до наших дней. Фигурирует даже знаменитый полиптих «Фундаментальный лексикон», с которого в 1988 году началась международная карьера этого автора. Правда, здесь представлена версия начала 1990-х, развивающая изначальный замысел, но тогда именно это и подразумевалось — создание «бесконечной серии». Есть на выставке и совсем новая живопись, хотя Брускину свойственны диалектические возвращения к прежним мотивам. Образы со временем трансформируются, приобретая новые значения. Образы эти на разный лад прорастают и в шпалерах, и в фарфоре, и в бронзе, и в видео, поскольку для автора значима концепция Gesamtkunstwerk, синтеза искусств.
Художник, живущий сейчас между Москвой и Нью-Йорком, говорит, что новая выставка в целом представляет собой «исследование того, как рождаются, бытуют и превращаются в руины культурные, исторические и идеологические мифологии. И как руины, в свою очередь, становятся истоком новых мифологий». Ирина Горлова придерживается сходного мнения: «Брускина интересует то, каким образом из всей прежней культуры можно создать новые знаки и символы, как именно их можно визуализировать».
Новая Третьяковка
«Гриша Брускин. Смена декораций»
23 марта — 24 июля 2022
