В жизнеописании Бенвенуто Гарофало из Феррары, опубликованном в 1568 году, Джорджо Вазари признавался, что хотел бы рассказать более подробно о североитальянских художниках, но не имел возможности увидеть их работы воочию. Когда же чуть позднее увидел, то был поражен количеством «замечательных и достойных мастеров». Искусство Северной Италии XVI века часто остается в стороне от путей культурных пилигримов, хотя заслуживает их внимания ничуть не меньше, чем мастерство художников Флоренции, Венеции и Рима.
Третий том The Sixteenth Century Italian Paintings («Итальянская живопись XVI столетия»), опубликованный
в рамках долгосрочного проекта лондонской Национальной галереи по новой каталогизации ее коллекции, посвящен городам Феррара и Болонья. Том подготовили экс-директор музея Николас Пенни и научный сотрудник Джорджия Манчини.
Культурное своеобразие Феррары сложилось при герцогах д’Эсте, определявших судьбы таких мастеров XV века, как Козимо Тура, Франческо дель Косса и Эрколе де Роберти. Правивший в Болонье род Бентивольо тоже покровительствовал искусствам, хотя и менее успешно: после серии народных волнений и убийств город в 1513 году был захвачен папскими войсками. Феррара же сохраняла независимость от Святого престола до 1598 года, когда кардинал Пьетро Альдобрандини присоединил ее к Папской области.
Многие художники, представленные в книге, работали по всему региону. К примеру, уроженец Феррары Лоренцо Коста в 1481–1482 годах отправился в Болонью. В 1488-м он завершил там свой первый крупный заказ — четыре больших полотна для семейной часовни Джованни II Бентивольо в церкви Сан-Джакомо Маджоре. С 1506 года Коста обосновался в Мантуе, где прожил до самой своей смерти, заняв после Мантеньи пост придворного живописца Изабеллы д’Эсте. Национальная галерея владеет прекрасной коллекцией работ Косты и его мастерской. Здесь хранится, к примеру, монументальный алтарный образ «Пала Строцци», а также более камерные светские картины. Умение художника точно схватывать характер изображаемого видно, к примеру, в «Мужском портрете» (1507–1508), хотя каталог ставит под сомнение его традиционную трактовку как портрета Баттисты Фиеры, врача и поэта из Мантуи.
Еще один уроженец Феррары и, если верить Вазари, ученик Косты Доссо Досси впервые проявил себя в Мантуе в 1512 году. Манера Досси отражает влияние венецианской школы, Джорджоне и Тициана, однако творчество его отличают крайне индивидуальные черты — смелые отрывистые мазки и странно искаженные лица, как в «Поклонении волхвов» (около 1530–1542).
Болонский живописец и золотых дел мастер Франческо Франча был чрезвычайно популярен у английской публики XIX века; когда в июне 1841 года Национальная галерея приобрела его алтарную картину из дворца Буонвизи (1511–1517), возле нее постоянно собирались восторженные эстеты. Рассказ Вазари о роковом приступе зависти Франчи при взгляде на «Святую Цецилию» Рафаэля, конечно же, литературная фантазия. Тем не менее его «Оплакивание Христа» (около 1510–1517) из собрания лондонского музея свидетельствует о том, что Франча действительно вдохновился композицией картины Рафаэля, а также гравюрой с нее, выполненной Маркантонио Раймонди.
После того как Феррара стала частью Папской области, многие произведения искусства осели в Риме, в частных галереях богатых кардиналов вроде Альдобрандини и Шипионе Боргезе. Во время наполеоновской оккупации эти богатства щедро распродавались, и многое оказалось в Лондоне. Их появление в Англии совпало с возникновением моды на «примитивы» эпохи Возрождения. Алтарные образы оказывались оторванными от своего архитектурного окружения, а фрагменты более крупных ансамблей вырезались и превращались в прямоугольные «галерейные картины». Красной нитью по всему каталогу проходит тема нового обрамления, реставрации и показа произведений североитальянских мастеров на протяжении последних двух веков.
Перемена вкусов продолжает влиять на то, как ученые и публика воспринимают ренессансную живопись. К примеру, боготворимый в викторианскую эпоху Франческо Франча теперь полузабыт. Однако, чем больше музеи вкладываются в исследования искусства старых мастеров, тем дольше шедевры сохранят свое значение, дабы вести разговор с будущими поколениями.