Урал простирает объятия

История Уральской индустриальной биеннале насчитывает уже второй десяток лет — это немалый стаж и славный путь. Значение выставки давно перешагнуло локальные границы, со временем она все больше затмевала сородичей из других регионов страны, включая столицы. В последние годы прямых конкурентов у нее в России, пожалуй, нет. Набранные мощности позволили и в коронавирусную эпоху сохранить стабильность: шестой выпуск биеннале вряд ли в чем-то, по крайней мере организационно, уступает предыдущим, хотя подготовка шла в экстремальных условиях. В частности, кураторам, которых на сей раз оказалось трое — Чала Илэке, Мисал Аднан Йылдыз и Ассаф Киммель (первые двое родом из Турции, последний — из Израиля, все живут сейчас в Германии), — приходилось принимать много заочных решений. И даже некоторые площадки были ими выбраны по «Google Картам».

Площадок этих набралось в итоге изрядное количество. У одного только основного проекта их насчитывается четыре: конструктивистский главпочтамт, новенький, с иголочки, цех Уральского оптико-механического завода (УОМЗ, часть холдинга «Швабе» госкорпорации Ростех), бывший кинотеатр «Салют» и городской цирк.

К ним добавлены еще четыре точки на карте города — в довесок. К тому же в самом Екатеринбурге реализован ряд спецпроектов, а в направлении регионов, как круги по воде, расходятся арт-резиденции. «Мы хотели уйти от формата выставочного блокбастера, сделать биеннале поменьше, погоризонтальнее, — сообщила бессменный комиссар Уральской биеннале Алиса Прудникова на пресс-конференции. — Но в итоге все равно получилась самая масштабная биеннале из тех, что мы делали».

Тема нынешнего форума звучит парафразом из Книги Екклесиаста — «Время обнимать и уклоняться от объятий». Можно решить, что эта формулировка как раз и приурочена к пандемийной реальности, однако, по словам Прудниковой, придумана она была еще до начала глобального бедствия — отчасти в противовес «Бессмертию», теме прошлой биеннале. При этом у нынешнего основного проекта имеется собственный слоган — «Мыслящие руки касаются друг друга», восходящий к трудам финского архитектора и теоретика Юхани Палласмаа. Здесь тоже речь об аспектах телесности и тактильности, но в несколько ином ракурсе. Сюда же приторочен Казимир Малевич, от чьих идей отталкивается замысел устроить площадки биеннале как серию «планит». А еще в сценарии биеннале обыгран роман Евгения Замятина «Мы», недавно отметивший юбилей (он был написан в 1920 году). Словом, локаций и концепций набралось немало. Последуем примеру Д-503, главного героя замятинской антиутопии, и разобьем текст на подглавки-записи для удобства усвоения.

Запись 1-я. Основной проект. Обнимитесь, миллионы. Цирк

Дружеский совет будущим зрителям биеннале: держите кураторские манифесты в голове, но не придавайте им чрезмерного значения. Где-то они могут помочь, а где-то лишь запутают. Сам по себе набор нынешних мемов не лишен внутренних противоречий. Скажем, роман «Мы» с определенной точки зрения вполне может восприниматься как антималевичевский (и уж точно антиконструктивистский — достаточно вспомнить описания архитектуры тоталитарного Единого Государства). Ну да ладно, это дела минувшие. В данном случае важнее, что ни Палласмаа, ни Малевич, ни Замятин основному проекту строгости и стройности не добавляют.

Хотя попытки такие предпринимались, и даже сами площадки намеревались привязать к роману «Мы» — к его литературным адресам или персонажам. Например, цех оптико-механического завода должен подразумевать эллинг, где возводится межпланетный корабль «Интеграл», а Музей истории и археологии Урала как бы знаменует собой образ Древнего Дома, одного из ключевых мест действия в романе. Однако аналогии эти, откровенно говоря, хромают и руководством по восприятию выставок служить не могут. В мире вообще не столь часты случаи, когда слоганы мегавыставок определяли бы их суть. Стоит это учитывать и не метаться понапрасну в поисках выверенной, всеохватной фабулы.

Отблески романного сюжета возникают то тут, то там. Скажем, проект Эгемена Демирчи в здании главпочтамта призывает публику отправлять письма в будущее, что рифмуется с завязкой книги. Тем не менее пунктир этот выглядит отрывистым, почти мерцающим.

На практике более значимыми оказываются авторские линии, переходящие с площадки на площадку.

Вот вы видите в заводском цеху интерьерную инсталляцию Хенрике Науман «Передовые достижения» — и вскоре встречаетесь с другой ее работой под названием Die Monotonie des Yeah, Yeah, Yeah, представляющей собой интервенцию в этнографический зал музея. Таких линий у биеннале несколько; они бывают интересны, если появляются не в результате случайности, а в соответствии с кураторским замыслом. Правда, последний считывается не всегда.

Во множественности площадок основного проекта есть и плюсы, и минусы. Чтобы собрать воедино в своем сознании автономные пространства, раскиданные по городу, нужно потратить больше времени и сил, чем на исследование некой единой кубатуры. Зато возникают передышки, и они полезны для внутренней аналитики. При этом география сопряжена со структурой биеннале. Например, видеоработы встречаются на разных площадках, но в кинотеатре «Салют» (который, правда, вскоре лишится прежнего назначения) для них устроен отдельный заповедник. На большом экране демонстрируется фильм Яэль Бартаны (Нидерланды — Германия) «Две минуты до полуночи», где женщины — правительницы некоего вымышленного государства обсуждают с реальными экспертами проблемы ядерной угрозы (да, коннотации с романом «Мы» спорадически мерцают, как и было сказано). Другие работы распределены по мини-залам и фойе кинотеатра; привести их к общему знаменателю сложно, но есть среди них те, что занятны и сами по себе, вне кураторской драматургии.

Особое внимание общественности выпало на долю Екатеринбургского государственного цирка, где концентрированно представлена главным образом перформативная программа биеннале.

Частью этой программы стало шоу, предложенное известным московским режиссером Юрием Квятковским, которое словно выворачивает цирковое пространство наизнанку, меняя местами публику и артистов. Другие проекты живут здесь самостоятельно. Кстати, ряд из них затрагивает тему сосуществования человека и животного (например, видео Штефана Каеги «Храм настоящего: соло для осьминога»), что не предотвратило гневной реакции со стороны зоозащитников. Бурная медийная кампания, нацеленная на расторжение контракта Уральской биеннале с Росгосцирком, вынудила организаторов произносить слова оправдания, но сотрудничества двух институций не отменила. В качестве биеннальной площадки цирк продолжит работать до 24 октября.

Претензии могут быть разными, конечно. Если отвлечься от зоозащитной проблематики (в конце концов, никто в рамках биеннале зверей не истязал и даже не призывал к этому), то на передний план выходят вопросы, связанные с презентацией искусства как такового. И тогда осознаешь, что основной проект сделан все же по докоронавирусным рецептам. Причем ловишь себя на двойственности суждения: с одной стороны, инстинктивно ждешь восстановления прежних форм и форматов, поскольку это символизировало бы преодоление бед, а с другой — смутно ощущаешь, что теперь те, прежние, формы и форматы выглядят почему-то пережитком прошлого. Далеко не все, но многие. Синдром вынужденного перерыва, надо полагать. Хотя не исключено, что он может стать существенным фактором — и даже в глобальном масштабе.

Запись 2-я. Спецпроекты. Сами себе прорабы. Салон отверженных

Специальных проектов биеннале насчитывается шесть, и некоторые из них реализованы за пределами столицы Урала. Например, инсталляция «Сад камней» Василия Кононова-Гредина расположилась близ города Сатка Челябинской области, в заброшенном карьере, куда автор внедрил 250 зеркал. Но и в Екатеринбурге есть что посмотреть из этой программы. В нее вписалась, в частности, выставка «МЖК-80» в Арт-галерее Ельцин Центра (кураторы Людмила Старостова и Маша Домрачева). Затея вообще-то прошлогодняя — ее предполагалось приурочить к 40-летию закладки первого камня Молодежного жилого комплекса «Комсомольский» в Свердловске, — но сделать вышло только сейчас.

Инициатива, родившаяся на закате советской власти, предполагала решение квартирного вопроса за счет ударного труда самих будущих жильцов. Свердловск стал одним из главных в стране полигонов для этой строительной инновации, поддержанной, к слову, тогдашним первым секретарем обкома КПСС Борисом Ельциным. Хотя эксперимент шел в условиях чрезвычайно косных — экономически и идеологически, он все же дал реальные плоды, и в нескольких построенных тогда МЖК выросли потом целые поколения екатеринбуржцев. Сюжет этот вроде бы краеведческий, но на самом деле вполне эпохальный. К историко-документальной части выставки, которая называется «Что делает нас лучше», примыкает проект «Место на Земле», где жилищные проблемы и гипотетические способы их решения преподнесены с планетарным охватом. Состав участников здесь, соответственно, интернациональный.

Сразу два спецпроекта взяла под крыло галерея современного искусства «Синара Арт». Один из них — «ТКачество звука: обнимая традицию» (куратор Дарья Костина) — посвящен старинному уральскому текстилю. Впрочем, проект этот всячески пытается уйти от архаичных форм подачи материала и с гордостью носит звание «интерактивный саунд-арт». А по соседству с ним расположилась выставка «Обнять и плакать», курируемая Львом Шушаричевым, про которую хочется сказать чуть подробнее.

Ее лейтмотив — травма отказа, внутренняя или внешняя реакция художников, чьи заявки были отвергнуты кураторами Уральской биеннале. Дело в том, что на сей раз устроители форума из-за тех же обстоятельств пандемии вынуждены были прибегнуть к опен-коллу, чего прежде не делали. Заявок набралось свыше 600, и взяли, разумеется, далеко не всех. Обычное дело. Тем не менее Лев Шушаричев взялся поработать с «отсевом» и разослал неудачливым претендентам письмо с предложением поделиться эмоциями. Отозвались 84 художника — они и стали, все без исключения, героями спецпроекта. Частично их работы (уже другие, не изначально заявленные) вошли в экспозицию, другие нашли отражение в сопутствующем зине, малотиражном издании. Куратор, конечно, справедливо открещивается от ассоциаций с парижским «Салоном отверженных», поскольку речь тут отнюдь не об альтернативе основному проекту биеннале. Это весьма любопытный (и тактичный, добавим) опыт рассмотрения явных обид или скрытых переживаний, которые обычно остаются за кадром.

Запись 3-я. Арт-резиденции. Дразнилка. Немирный атом

Наконец, арт-резиденции. Они не были присущи Уральской биеннале изначально, однако формат этот здесь быстро прижился и расцвел. В этом году реализовано девять проектов в разных городах Свердловской и Челябинской областей. Причем впервые творения арт-резидентов демонстрируются непосредственно в местах их создания. Что-то будет жить там всего неделю, что-то — месяц, а некоторые произведения вообще могут остаться достопримечательностью города чуть ли не навсегда.

Так или иначе, в случае Уральской биеннале жанр арт-резиденции уверенно превращается в местный специалитет — и, кажется, начинает небезуспешно конкурировать с основным проектом.

Хотя плоды этой деятельности нельзя признать одинаково удачными, они в любом случае привносят в биеннальную практику дыхание жизни и вольность формата.

Ваш корреспондент в компании других журналистов сумел побывать в трех пунктах — городах Асбест и Кыштым, а также в поселке Сокол. Резидентом в Асбесте был художник Бехзад Хосрави Нури (Иран — Швеция), создавший в итоге «Памятник неизвестному гражданину» — своего рода тотальную инсталляцию. Она демонстрируется в местном Доме культуры, примечательном тем, что подступы к нему украшают две ранние скульптуры Эрнста Неизвестного. Разумеется, Нури и положил в основу своего сценария творчество этого именитого ваятеля, но решил, что одного Неизвестного будет маловато, и добавил в рецептуру еще Рауля Валленберга, Моисея Гинзбурга, Энди Уорхола и профессора Бальтазара из старого югославского мультика (если что, все эти люди гуглятся). Между элементами инсталляции можно при желании проследить определенные связи, автор даже предлагает подсказки, но дается этот процесс со скрипом, поскольку зрелище в целом не слишком складное. Закрадывается подозрение, что оценить произведение по достоинству в Асбесте просто некому. А может быть, и во всей Свердловской области.

Вот ведь и в соседней Челябинской области, в городе Кыштым, местные жители тоже не выразили единодушного восторга по поводу скульптуры «Дразнилка», созданной воронежским художником Иваном Горшковым. Хотя в этом случае автор не взывал к высотам и глубинам интеллекта, а всего лишь предложил собственную интерпретацию старинного медеплавильного процесса, именуемого среди металлургов дразнением. Казалось бы, кому как не кыштымцам проникнуться таким художественным замыслом, однако результат вызвал у них неоднозначную реакцию. По счастью, сугубо вербальную: покушений на авангардную фигуру рабочего с бревном, установленную посреди мелководной речки Кыштымки, не зафиксировано. Работа неплохая между тем, но пластически не очень доступная пролетариату. Будем надеяться, что он со временем привыкнет.

А в поселке Сокол той же Челябинской области можно увидеть сайт-специфичный проект Павла Отдельнова «Звенящий след». Название требует расшифровки: звенит обычно счетчик Гейгера при повышенном радиационном фоне, а слово «след» здесь отсылает к терминологии, описывающей распространение радиации на той или иной территории. В данном случае речь об Уральском регионе, часть которого оказалась заражена в результате взрыва на заводе «Маяк» в 1957 году — почти за три десятилетия до Чернобыля. Завод этот расположен неподалеку от Сокола, который, в свою очередь, с 1945 по 1955 год служил базой для секретной «Лаборатории Б», занимавшейся исследованиями в области радиологии. Здание лаборатории давно снесено, осталось полузаброшенное общежитие, где и расположился проект Павла Отдельнова.

Да, выставка не обходится без рассказа о советском атомном проекте, но задачи у нее отнюдь не научно-популярные. Она в основном про людей, виновников и жертв катастрофы, и еще про то, какой ценой давалось когда-то создание ядерного щита советской Родины. Художник больше полугода занимался этим сюжетом — предельно плотно, судя по результату. Пожалуй, он заслуживает особого, обстоятельного разбора, а сейчас ограничимся лишь констатацией того, что «Звенящий след», несомненно, один из лучших проектов Уральской биеннале. И уж наверняка самый сильный по эмоциональному воздействию.

Объехать все имеющиеся арт-резиденции непросто, но теоретически возможно, особенно если подладиться к графику автобусных экскурсий. Тем же, кому недостает времени или терпения, рекомендуем посетить отчетную выставку по резиденциям — она проходит неподалеку от Екатеринбурга, в Верхней Пышме, на территории огромного частного музея военной и автомобильной техники. Куратор программы Владимир Селезнев, чью работу можно приравнять к подвигу, сделал все возможное, чтобы видеоотчеты дали внятное представление о каждом проекте.

Уральская индустриальная биеннале продлится в целом до 5 декабря, хотя некоторые площадки закончат работать раньше, так что рекомендуем планировать посещение с учетом информации на сайте устроителей.