Немного волхвы
«Дары Венеции — Сергею Параджанову»: в Государственном музее архитектуры им. А.В.Щусева открылась выставка оммажей великому режиссеру от Татьяны Данильянц.
С Венецией ведь какая штука происходит: пишут о ней и снимают ее постоянно, однако все, точно завороженные, ходят по заколдованному кругу. Описывают одни и те же маршруты. Затрагивают одни и те же темы. Достаточно зайти на любой туристический сайт, заглянуть в любой путеводитель, чтобы заметить хоровод повторений. Карнавал. Маски. Комедия дель арте. Гоцци. Гольдони. Муранское стекло. Кружева. Тинторетто и Тьеполо. Да, еще Казанова! И опять карнавал, маски, кружева, Казанова, а с недавнего времени еще и Бродский. Плюс, конечно же, русский след: Стравинский, Дягилев, Вайль.
Татьяна Данильянц, жизнь которой вот уже 20 лет связана с Венецией, сделала важный шаг в сторону. Она нашла свой собственный, «тайный маршрут», которого никогда не было в реальности, но который, вызванный логикой искусства, кажется теперь очевидным и вполне уместным. Данильянц придумала найти и, хотя бы умозрительно, построить на цокольном этаже Аптекарского приказа Музея архитектуры венецианский дом великого кинорежиссера Сергея Параджанова. С помощью больших фотографий (черно-белых и цветных), а также ассамбляжей, которые автор называет коллажами-витражами, она «исправляет» ошибки истории и биографии режиссера, который был в Венеции всего один раз.
Хотя фильмы Параджанова показывали на Венецианском кинофестивале трижды, сам режиссер, судьба которого не особенно баловала заграничными поездками, оказался в Венеции однажды на десять дней. Татьяна Данильянц рассказывает, что придумала свой проект возле «параджановского дерева» в Ереване, неожиданно внутренним зрением увидев близость параджановской эстетики декоративно-живописному великолепию, которым славится именно Венеция.
Действительно, если даже немного задуматься, Параджанов, ткущий свою красоту из подручных материалов, и Венеция, воплощающая неземную, но при этом весьма конкретную, осязаемую, материальную жизнь вне времени и пространства, выглядят как близнецы-братья, словно бы продолжающие друг друга. Как звенья одной эволюционной цепи. Именно поэтому Татьяна Данильяц выкладывает поверх своих увеличенных фотоизображений гондол и фасадов палаццо разрозненные капли и фигурки муранского стекла, похожие на те, что продаются во всех сувенирных лавках Венеции. Одновременно все эти стеклянные вкрапления отсылают к хрупким композициями и коллажам Параджанова, сделанным из живописного мусора.
В этом зале старинной кладки с мощными сводами Данильянц показывает то, что может понадобиться любому путешественнику: мотаясь по Венеции с фотоаппаратом, она ищет и находит любимому режиссеру еду (картина из траттории, написанная в духе грузинских примитивов), дерево на кампо Санта-Маргарита («для отдыха ведь обязательно нужно дерево»), лодку и, разумеется, дом. Его Данильянц искала дольше всего. Пристрастная, она перебрала массу вариантов. Но, как это обычно бывает в проектах таинственного свойства, дом для Параджанова нашелся совершенно случайно — когда во время очередной прогулки Татьяна наткнулась на стену с мемориальной доской, посвященной основателю венецианской синематеки Франческо Пазинетти. То есть на дом, в котором когда-то показывали фильмы Параджанова и, следовательно, где до сих пор обитает его дух.
Собственно, весь проект Татьяны Данильянц «Дары Венеции — Сергею Параджанову», премьера которого состоялась в Ереванском музее современного искусства и который после Москвы будет показан в Петербурге и Венеции, именно о силе духа, существующего вне каких бы то ни было материальных оснований. На одних только визуальных рифмах и совпадениях, которые сама Данильянц называет «генетическими». Во втором зале художница расположила пять ассамбляжей, основу которых составили ткани, изготовленные по старинным рецептам. Внутрь каждой из этих венецианских стихий вставлена большая стеклянная лупа, подсвеченная изнутри (с испода в каждую композицию упрятан фонарик), точнее, стеклянная линза, исполненная по рисункам Данильянц на одной из муранских мануфактур.
Подлинный художник всегда бесприютен. Мы почти ничего не знаем о Флоренции Андрея Тарковского, подарившей великому режиссеру последнее жилище. Слишком уж поздно смертельно больной Тарковский попал в благословенный город… Всего несколько полароидных снимков… Справедливость и воздаяние обязательно настигают творца (ну или злодея), другое дело, что, порой, справедливость запаздывает. И теперь, благодаря Татьяне Данильянц, мы кое-что понимаем о Венеции Сергея Параджанова, однажды сказавшего, что если бы мир потерял этот город, то он лишился бы сердца. Размышляя о бездомном искуснике, подбирая ему жилище, Данильянц, разумеется, думает и о себе — художнике тонком, изобретательном. Неприкаянном.