Евгений Асс и его избранные выставки
«Материал первой половины ХХ века — сам не скажу, что справляюсь с ним лучше всего, но у других сложилось такое впечатление. Мне тут интересно копаться. Там есть мотив памяти, мотив мифологии, что может сделать выставку богаче и интереснее».
«Москва — Берлин. 1950–2000»
Куратором была Екатерина Деготь, а вступать в какие-то дискуссии с таким сильным куратором сложно. Когда дело касалось нюансов, я мог манипулировать; там же, где куратором ставилась конкретная задача, я следовал задаче — с учетом, что у куратора все равно опыт по преимуществу книжно-абстрактный, а с пространством работаю именно я, и за пространственные решения отвечаю я, в том числе за общий эффект связи между интерьерами Исторического музея и современным искусством. Можно сказать, моей была инсталляция в зале № 40 — лесенка, куда можно было забраться, как на трибуну, и смотреть на Красную площадь.
«Московский архитектурный авангард»
Куратор архитектурного отдела Художественного института Чикаго позвал сделать выставку, посвященную неизвестной архитектуре советского времени с 1955 по 1990 год. Я там выступал и как куратор, и как автор каталога, и как автор экспозиции, и как собственно художник — в общем, все сделал сам. Собрал семь поколений архитекторов, от старших конструктивистов до детей из архитектурной студии. Это не авангард в том смысле, в каком сейчас строго используется этот термин (тогда все что угодно называлось авангардом), — это были авторы, которые определяли оппозицию тогдашнему архитектурному мейнстриму, делали думающую архитектуру: Павлов, Меерсон, Ларин, Корбут — своего рода архитектурная фронда. Надо было показать, что, вопреки стандартизации и прессингу, существовала архитектура, вырывавшаяся за установленные рамки (выставка вообще-то называлась Inspite of). С помощью фанерных перегородок был создан динамичный пространственный образ. Я выбрал четыре основных цвета, которые характеризуют Москву: ампирный желтый, кирпичный красный, асфальтовый серый, ну и черный. В этом наборе пластических средств и была решена вся выставка — угловатая, немножко неуклюжая, цветная, очень динамичная.
«Взгляни в глаза войны» (совместно с Кириллом Ассом и Надеждой Корбут)
Тема, выброшенная из памяти нескольких поколений, до сих пор остается острой, больной. Была установка организатора на то, что выставка должна быть «суггестивной» и «аттрактивной для современного зрителя». Чтобы возникало ощущение не повисших картинок, а чего-то динамического — вот какова была задача, кураторский замысел. Правда, изложили нам его в форме «а вот хорошо бы», однако, как это сделать, никто не понимал. Актуализации удалось добиться за счет тематического подразделения выставки. Все представляли, что это будет бесконечная хронология, а мы поделили войну не по годам — «1914», «1915», «1916», как изначально предполагалось, а на отдельные сюжеты, архетипические пространства: «Фронт», «Штаб», «Тыл», «Дом», где война себя совершенно по-разному проявляет. Удалось сменить конкретно-исторический на, в известной степени, метафизический план.
«Дары вождям» (совместно с Константином Лариным)
Выставка задумывалась не как свалка артефактов, а как социально-антропологическая: авторов интересовала структура взаимоотношений масс и вождя, начинающихся с первобытных обществ, персональная связь заурядного человека с лидером, которого человек освящает своими подношениями. Стояла задача не потерять пафоса, но и снизить его. И мы сделали выставку, с одной стороны, очень патетическую, с другой — ироничную. Использовали, например, в одном из залов самый дешевый гофрированный алюминий — это массовый материал, из которого гаражи-ракушки делали, — который как бы тщился изображать из себя классический элемент, колоннаду, и в центре этой колоннады была еще и святая святых, эдакая сакристия, где выставлялись самые отборные раритеты. Мы обсуждали разные дешевые материалы, например фанеру. Но фанера — материал элегантный, плохо из нее не сделаешь. А если взять неструганные доски, будет очень уж нарочито. Остановились на этой алюминиевой гофре с ее визуальным дребезгом.
«Михаил Рогинский. По ту сторону „Красной двери“»
Сильный вызов: с одной стороны, живопись Михаила Рогинского, с другой — интерьеры Ка’Фоскари, как они есть. И непонятно, как это соединять: Рогинский, у которого был такой тезис а-ля панк, что все должно быть сделано плохо, и благостные интерьеры венецианского палаццо. Надо было сделать так, чтобы не все разваливалось, но чтобы какой-то дискомфорт возникал. Например, Рогинский нарочно вешал свои работы на странной высоте, невпопад, ему не нравилось, когда выставка представляет ровную аккуратную развеску. И нужно было повторить эту драматургию Рогинского. Кроме того, залы были великоваты, картины в них начинали «плавать», поэтому я предложил конструкцию из кособоких неуклюжих залов, которые были странно вставлены в венецианский интерьер. На цветных фонах. Потому что живопись жила бы в цветном пространстве лучше, чем в белом пространстве Ка’Фоскари. А колористика была почти полностью заимствована из Рогинского: я проанализировал его выставки, он всегда их делал на цветных фонах, таких, знаете ли, хамских, мерзотных. Но для него они были важны.
«Великая Марлен: история звезды»
Может, самый интересный проект, с которым мне приходилось работать. И самый сложный. Несколько раз я ездил в Берлин, на склад, где хранятся вещи Марлен Дитрих, и могу сказать, что я единственный русский мужчина, который трогал белье Марлен Дитрих (нужно было отобрать массу трусов и прочего). Свежеотреставрированный Хлебный дом в Царицыно — одно из самых неудобных и безобразных мест в Москве, плюс там нельзя ничего особенно делать. Поэтому мы построили эффект на практически несуществующей вещи. Например, там были огромные полупрозрачные фотографии Марлен Дитрих и огромное количество отражений из-за витринного стекла, а витрины мы так ставили, чтобы эти образы все время рефлексировали и множились, чтобы все время создавалась ассоциирующаяся для меня с кинематографом призрачная множественность, вибрация образов. Манекены, фотографии, их отражения — зыбкий, хрупкий и очень подвижный образ кино. Идешь через залы и все время в мерцании этих образов пребываешь. К сожалению, экспозиция прошла не очень замеченной. Хотя была очень дорогой.
