Сергей Чобан о Музее архитектурного рисунка в Берлине

Основатель музея российский архитектор Сергей Чобан в подробностях рассказывает нашим читателям о технических особенностях музейной консервации, о формировании и стоимости коллекции, о выставочных планах музея и, конечно же, о его архитектуре.

Архитектурный рисунок как средство интерпретации

Музей, его здание, часть коллекции — все это существует в рамках благотворительного фонда. Целью его является пропаганда архитектурного рисунка как важной части архитектуры. Многим сегодня интересно, почему строят так, а не иначе. И архитектурный рисунок как средство интерпретации показывает, какой была архитектура, какова она сегодня, как думает архитектор, и является, мне кажется, важной частью общественного сознания. Берлин славится своими архитектурными коллекциями, но в основном они строятся по принципу архива. Коллекция, которая лежит в основе этого фонда, собрана по принципу маленьких шедевров. В ней нет архивов, а есть отдельные работы высоких мастеров разных периодов, с XVIII века до современности.

Коллекцию фонда никто никогда не оценивал

Сложно сказать, за сколько была куплена коллекция, или оценить ее сегодняшнюю стоимость. Честно скажу, коллекцию фонда никто никогда не оценивал. В то время, когда я формировал ее, работы стоили заметно меньше, чем они могли бы стоить сейчас.

Один пример. Работа Бакста, на покупку которой я в 2006 году взял в долг €25 тыс., потому что у меня тогда вообще ничего не было, была продана в пользу этого музея за £800 тыс. Я всегда привожу в пример и первые рисованные изображения Петербурга Михаила Махаева (они вообще числились как работы неизвестного мастера), которые продавались на каком-то малоизвестном шведском аукционе и, честно скажу, были куплены тоже за бесценок, но являются сейчас единственными атрибутированными единогласно рисунками предварительной панорамы Петербурга. Или, например, один из рисунков Дворца Советов, который был собран буквально по кускам, реставрирован и возродился, что называется, из пепла.

Есть и противоположные примеры — работы, которые покупались за большие деньги, а сегодня не могут быть реализованы за те же суммы. К сожалению, рынок и идеальная стоимость коллекции — это разные понятия. Я всегда оценивал, какие вещи интересны для создания визуального ряда «Шедевры архитектурного рисунка», и старался, конечно, рассматривать ценовые аспекты потом. Понятно, что многое я не мог себе позволить именно исходя из цены.

Сегодня уже имеется серьезный интерес со стороны очень известных современных архитекторов, они участвуют в работе фонда, дарят свои работы. Мы постоянно ведем переговоры и хотим, чтобы из четырех выставок в год две как минимум были гостевые, третья, может быть, персональная и только одна, максимум две — из собрания фонда.

Научной функции у музея нет

Научной функции постоянного исследования у музея нет. Есть выставочная деятельность, и есть практика приглашения гостевых кураторов, которые, собственно, и являются научными сотрудниками на отдельную выставку. Музей привлекает совершенно разных исследователей-консультантов — в зависимости от задач. Если речь идет об атрибуции или о реставрации, то во Франции свои эксперты, в России — свои, поэтому с нами работает очень широкий круг людей.

К каждой выставке будут издаваться каталоги, у них будет определенный формат и графическое исполнение. У нынешней каталога нет, потому что это одна из трех выставок, которая начиналась в Музее сэра Джона Соуна, проходит здесь и дальше будет проходить в Morgan Library. Каталог делал Музей Соуна, и мы не посчитали необходимым сделать свой, а продолжаем распространять их каталог.

Весь музей построен по принципу термоса

Возвращаясь к коллекции, подчеркну, что работы не будут выставляться здесь постоянно, потому что в таком случае ротация будет конечной. Наоборот, мы будем предлагать выставки партнерам — другим музеям и использовать наш музей для экспозиций, которые до сих пор были абсолютно невозможны вне рамок такого партнерства. Это во многом связано с условиями хранения, созданными в нашем музее.

Во-первых, мы являемся энергетически эффективным объектом. В Германии есть стандарт потребления энергии музеями — 290 кВт*ч/м2. Мы эту норму занижаем на 50 кВт. Значит, деньги не выбрасываются на оборудование и эксплуатацию сверх меры: год обслуживания музея — это одна пятнадцатая от стоимости его постройки, что является сравнительно небольшой суммой.

Во-вторых, отсутствие окон и поддержание 45%-ной влажности, которая может каждую секунду проверяться, — это принципиальные условия для того, чтобы выставлять работы такого уровня. Понятно, имеются все необходимые системы безопасности.

Кроме того, весь музей построен по принципу термоса: наружная стена является действительно бетонной. Основная идея объекта в том, что из рисунка получается здание, и он является частью той матрицы, оболочки, из которой здание создается. Эта идея имеет еще и плюсы, связанные с консервацией: создается непроницаемая для внешних диффузий оболочка, то есть внешняя оболочка термоса, как бастион, отталкивает любые изменения окружающей среды, на которые и тратится энергия, если внешняя влажность или сухость попадают внутрь здания. С ними-то и надо бороться и влажностному режиму, и температурному режиму, и так далее. Здесь за счет конструкции здания все это полностью исключено.

Что касается освещения, то на сегодняшний день в музейном дизайне существуют две тенденции: первая — это спотовый свет, вторая — свет ровный, на уровне занавеса. Мы совершенно сознательно выбрали занавесное освещение, потому что оно позволяет не передвигать споты в зависимости от развески работ. Создается кулисное пространство, что мне нравится гораздо больше, чем каждый раз двигать споты и направлять их на отдельные работы. При этом расстояние от светильника до стены таково, что ни при каком положении не отбрасывается тень на работу, что часто бывает в музеях.

Партнерские договоры подписаны с…

Создав соответствующие условия хранения, мы с чистой совестью можем приглашать институции высочайшего уровня. Во-первых, на сегодняшний день партнерские договоры на четыре выставки подписаны с Музеем сэра Джона Соуна. Первая выставка пройдет c июня по сентябрь у них. Там будет зал рисунков из коллекции и зал моих рисунков. Речь всегда идет о диалоге между современным рисунком и коллекционным. Во-вторых, у нас партнерский договор с Ecole des Beaux-Arts в Париже. В 2010 году прошла выставка «На пути к Античности» в кабинете Жана Ренара в  Ecole des Beaux-Arts — в качестве обмена мы получим несколько выставок: Шарля Гарнье и других архитекторов, связанных с богатой коллекцией Ecole des Beaux-Arts и получивших признание Академии художеств Франции (Шарль Персье, Франсуа Фонтен и другие). Возможно, мы покажем здесь и золотой фонд неоклассики Франции. В-третьих, ведутся активные переговоры с МоМА, и мы близки к соглашению, которое позволит выставлять частями коллекции графического, архитектурно-графического отделов этого музея. И наконец, есть уже фиксированные договоренности с Музеем архитектуры им. Щусева. Эти четыре столпа охватывают, в общем-то, все периоды развития архитектурного рисунка.

Следующая наша выставка — «Пятьдесят лет российской архитектуры» — это довольно интересная конфронтация между неоклассическими и конструктивистскими тенденциями. Кураторы — Ирина и Владимир Седовы — тоже сейчас думают, как, например, фонарно разделить разные периоды, и я, естественно, им помогаю, потому что мне это интересно и потому что от качества деятельности фонда очень сильно зависит доверие, в том числе привлечение нового финансирования.

Мы ввели минимальную плату и не собираемся ее повышать

Вход в музей будет регулярным, со вторника по воскресенье в фиксированные часы. Мы не знаем пока, как велик будет интерес посетителей. На сегодняшний день мы опасаемся, что нам придется ввести систему предварительных заявок, потому что пребывание в музее более 30 человек одновременно хотя и возможно с технической точки зрения, но будет просто некомфортно для посетителей. Пока же мы ввели минимальную плату в размере €4 и не собираемся ее повышать. Естественно, для студентов она еще более редуцирована, для студентов архитектурных заведений в какие-то периоды может быть доведена до нуля.

Входное пространство, библиотека — это еще полностью кожа музея

Музей — это работа двух авторов: Сергея Чобана и Сергея Кузнецова. Для нашего офиса «SPEECH Чобан & Кузнецов» было очень важно реализовать такой проект на Западе. Это ведь результат наработок, которые были сделаны в офисе нашего бюро. Работа с декором, поверхностью и глубиной поверхности отличает в первую очередь проекты «SPEECH Чобан & Кузнецов» и в меньшей степени мои берлинские работы, потому что они построены несколько в другом контексте и более редуцированы, чем то, что мы стараемся делать в России. Получилось золотое сечение этих двух направлений: объектной архитектуры здания, с одной стороны, и отношения к поверхности этого здания — с другой. Такое слияние произошло благодаря опыту, который я получил, работая в России и работая вместе с Сергеем. Мы считаем, что поверхность не должна быть слишком бедной, слишком гладкой — она должна воспринимать атмосферные осадки и старение. Это современное здание, но структура поверхности такова, что ее можно сравнить и с кирпичной структурой, и со штукатурной структурой соседних зданий. И все в один голос отметили попадание в маленький масштаб…

На фасаде и внутри мы использовали первый рисунок, с которого началась моя коллекция, — работа Гонзаго «Архитектурная фантазия к театральным декорациям», который — говоря о стоимости и абсолютной невозможности ее оценить, — я купил 15 лет назад за €1 тыс. в местечке под названием Мани, поэтому цена — это вещь очень условная. Рисунок присутствует на фасаде и на первом этаже музея, поскольку мне кажется очень важным движение поверхности снаружи внутрь. Это как раз прослеживается во всех работах «SPEECH Чобан & Кузнецов». Возьмем и Ленинский проспект, и Гранатный, и другие объекты: ощущение, что поверхность движется внутрь и доходит до дверной ручки. Понятно, что выставочных залов это не касается, потому что выставочные залы — это, конечно, абсолютно пустое пространство, которое каждый раз оформляется таким образом, каким образом делается выставка. А входное пространство, библиотека — это еще полностью кожа музея, поэтому мотив с внешних стен нам показалось важным заводить в здание.

В холле люди могут подождать, купить каталог и пройти дальше. Есть два зала, которые позволяют разместить до 70 работ, что довольно много. Размеры залов не случайны: выбрано идеальное, на мой взгляд, сочетание — 3,72 метра в ширину, что позволяет с двух сторон смотреть на экспозицию и свободно проходить. Идеальная форма зала — это широкий коридор, потому что надо больше развесочной площади на стенах. За счет консолей и изломов возникает ощущение непрямого и более вытянутого пространства. Консоль наружу, собственно, является имитатором продолжения пространства, имитатором как бы созданной анфилады.

Этажом выше находится архив фонда. На самом верхнем этаже — терраса, где можно принимать посетителей, где кураторы могут обсудить разные вопросы, то есть это собственно рабочее помещение, из которого очень хороший вид на город.

Самым сложным было убедить будущих партнеров

Строительство музея обошлось в менее €3 млн. При этом «SPEECH Чобан & Кузнецов» не только авторы, но и спонсоры проекта. Есть, конечно, и другие компании-спонсоры. Самый тяжелый период мы преодолели, потому что сложнее всего было убедить будущих партнеров в целесообразности такой инициативы, как и в том, что архитектурный рисунок будет интересен, что действительно будет построен музей, что будут привлечены партнеры колоссального уровня. Потому что ту выставку, которой мы открыли музей, нельзя увидеть даже в Музее сэра Джона Соуна. Там она висеть не может из-за недостаточных условий консервации. Эти работы там висят в копиях. Именно здесь впервые представлены оригиналы.

И участок, и здание являются собственностью фонда. Участок для строительства мне предложила рассмотреть Кристин Файрайсc. Вообще нам очень повезло с тем, что у музея прекрасный кураторский совет: Кристин Файрайсc из фонда Aedes и Ева-Мария Баркхофен. Кристин Файрайсc — член жюри Прицкеровской премии, это высочайший уровень для куратора и архитектурного критика. Ева-Мария Баркхофен является директором Художественно-исторического архива Академии художеств Берлина. Конечно, кураторский совет является важнейшей составляющей для такой организации. У музея есть директор — Надежда Бартельс, она занимается  контактами с музейными организациями.