18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.

Итоги года: новая тревожность

№87, декабрь-январь 2021
№87
Материал из газеты

Специально для нашей газеты философ и издатель Александр Иванов проанализировал новое ощущение эпохи, которое каждый из нас испытывает, но не каждый может сформулировать

Кадр из фильма-нуар «Большой ансамбль». 1955. Фото: Metro-Goldwyn-Mayer
Кадр из фильма-нуар «Большой ансамбль». 1955.
Фото: Metro-Goldwyn-Mayer
Александр Иванов. Фото: Ad Marginem
Александр Иванов.
Фото: Ad Marginem

«Новый материализм», «объектно-ориентированная онтология», «спекулятивный реализм», «темная экология» — всем этим новым «измам», если перевести их содержание со спекулятивного на обыденный язык, присуща одна общая эмоциональная установка, схожее умонастроение, которое точнее всего передается словом «тревожность». Везде перед нами настроение, очень похожее на атмосферу фильмов в жанре «нуар», где одинокий человек бредет по городу, сопровождаемый усиливающимся с каждой минутой чувством надвигающейся опасности, напряженного беспокойства, тревоги и страха. Важно, что по закону жанра у этого чувства нет ни видимого объекта, ни очевидной причины — оно может возникнуть лишь из ниоткуда: из воздуха, из темноты, прерываемой тусклым светом редких фонарей, одинокими фигурами прохожих, пыльными витринами баров и опустевшими автобусными остановками. Слово «темный» — едва ли не самое часто употребляемое в современных теориях — как раз и обозначает неопределенность, гибридность объектов, вызывающих такое чувство, а эти их черты, в свою очередь, говорят о невозможности построить в отношении подобных объектов какую-либо «сильную» объяснительную теорию и тем самым приручить их — пусть хотя бы ментально.

В социальной сфере тревожной, или темной, онтологии соответствует явление «прекарности» — негарантированного, неустойчивого социального состояния, временного характера занятости, не обеспеченного материальными и правовыми гарантиями. В той или иной степени мы все давно уже оказались в положении прекариата, вынужденные жить в условиях дефицита предсказуемости, надежности и гарантированности.

Собственно, пандемия уходящего года не открыла, а лишь обострила, вывела в состояние яви, сделала по-настоящему массовыми все эти интеллектуальные тренды и настроения последних лет. Тут необходимо внести одно стилистическое уточнение. Описанная атмосфера фильмов «нуар» во многом принадлежит эпохе «старой этики» с ее гендерными и расовыми предопределенностями, одним из воплощений которых являлся Martini Man — едва ли не главный персонаж этой эстетики. Нынешняя же пандемия, как и выражающая ее философия новой тревожности, стилистически ближе не к классической, а, скорее, к расслабленно-жизнерадостной рекламной картинке Martini Rosato с Джудом Лоу в качестве главного героя. Болезнь и тревога поселяются посреди безмятежного цветного рая, ничем не напоминающего о грозящей всем опасности, которая исподволь проникает в него, обнажая темную изнанку глянцевой la vie en rose.

Эрик Булатов. «Опасно». 1973. Фото: Zimmerly Art Museum
Эрик Булатов. «Опасно». 1973.
Фото: Zimmerly Art Museum

Однако, пожалуй, самым лучшим визуальным эпиграфом к пандемии уходящего года является картина Эрика Булатова «Опасно» (1973). Задолго до автора концепции «темной экологии» Тимоти Мортона Булатов открыл парадоксальный факт, что современная опасность разрушает привычную диспозицию внутреннего и внешнего. В новом «опасном» уже нет признаков того внешнего, откуда якобы исходит угроза. Наоборот, по-настоящему опасно теперь не внешнее, «чужое», а нечто самое близкое, самое родное и внутреннее — «свое». Внешнего вдруг не стало — ни как источника опасности, ни как места, куда можно выбросить все страшное, где можно утилизировать токсичные отходы, упрятав туда источники болезни и заражения. Пандемия в значительной степени сделала мир имманентным самому себе, исключила из него все внешнее и превратила «опасное» в нечто совершенно повседневное и банальное, тем самым напрочь лишив картину мира ее прежнего «черно-белого» драматизма, — практически так же, как это произошло на холсте Эрика Булатова.

Как изменилось нынешнее «опасное» по сравнению с прежним? Что нового оно теперь утаивает в себе? Американский исследователь Юджин Такер подмечает едва ли не самую главную черту новой тревожности: «Мы привыкли думать о заражении как о биологической или эпидемиологической категории, которая затем метафорически распространяется на небиологические контексты, что позволяет говорить о компьютерных „вирусах“, культурных „мемах“ или „вирусном маркетинге“». Современная пандемия выступает биологическим аналогом глобальной информационной сети. И речь тут не о метафорическом сближении вирусологии с теорией новых медиа. Эпидемия 2020 года — это первое в истории глобальное заболевание, не просто синхронизированное с расцветом Всемирной паутины, но и типологически совпадающее с ней. Помимо объединяющего их сетевого принципа, активность вирусов подозрительно похожа на динамику информационной сети еще и тем, что в ней «нет никакой намеренности, рациональности, целеполагания, кроме непрекращающихся итераций простых, как мы их понимаем, правил (заражать, воспроизводиться, заражать, воспроизводиться…)». Повторение (итерация) — только первый уровень функционирования пандемической сети. На более глубоком уровне вирусы мутируют, приспосабливаются к организмам и вступают в сложные рекурсивные отношения с информационной средой. Фактически мы имеем дело с «умными» вирусами, вступающими в сетевые взаимодействия с популяцией, климатом, техно- и эко­сферой. В этом нейтральном, неопределенном, бескачественном характере рекурсивного самовоспроизводства (биологического, социального и информационного) вируса и всех аспектов пандемического заражения проявляется постчеловеческий характер нынешней пандемии, который и составляет фундаментальную предпосылку новой тревожности.

В работе «Исследование ужаса» (1930) русский поэт и мыслитель Леонид Липавский пишет, что в основе любого страха лежит страх перед «разлитой, неконцентрированной жизнью», растворяющей в себе всякую индивидуальность. Подобная редуцированная к чистой биологии жизнь предстает в виде «колыхательного движения, при котором нет разделения на активные и пассивные элементы... Такое переливающееся по телу движение называют, в зависимости от того, к чему оно относится, перистальтикой, судорогами, спазмами, перебиранием жгутиков или ног, пульсацией, ползанием разных видов. Но суть его одна: нерасчлененность на периоды (шаги) и отсутствие центра толчка». Вот как Липавскому видится завершенный образ телесной массы, этого концентрированного воплощения ужаса: «Полужидкая неорганическая масса, в которой происходит брожение, намечаются и исчезают натяжения, узлы сил. Она вздымается пузырями, которые, приспосабливаясь, меняют свою форму, вытягиваются, расщепляются на множество шевелящихся беспорядочно нитей, на целые цепочки пузырей. Все они растут, перетягиваются, отрываются, и эти оторванные части продолжают как ни в чем не бывало свои движения и вновь вытягиваются и растут». В образе Липавского соединяются вместе и лавкрафтианский биохоррор, и делёзианская ризома, и визуализация активности нейросети — иными словами, в нем воплотилась деперсонализированная, киберорганическая, постчеловеческая реальность. Именно она оживает в пандемических страхах и ожиданиях, которые составляют одно из основных содержаний новой тревожности — настроения, овладевшего сегодняшним миром. 

Самое читаемое:
1
Эрмитаж раскрыл обстоятельства приобретения «Острова мертвых» Арнольда Бёклина
Средства на выкуп полотна музей искал около трех лет, в итоге работа была приобретена благодаря целевому пожертвованию. Имена спонсора и бывшего владельца не разглашаются, однако известно, что 40 лет назад картину предлагали Пушкинскому музею
22.02.2023
Эрмитаж раскрыл обстоятельства приобретения «Острова мертвых» Арнольда Бёклина
2
Главные выставки весны
Среди выставок, которые открываются в новом сезоне в Москве и Санкт-Петербурге, мы советуем обратить внимание на проекты, посвященные панк-культуре, бухарским евреям и русскому балету
03.03.2023
Главные выставки весны
3
Петербургский Манеж встал в первую позицию: открылась грандиозная выставка о балете
Один из главных козырей русской культуры — балет — стал темой эффектной выставки в санкт-петербургском Манеже. «Первая позиция. Русский балет» предназначена не только балетоманам, но и тем, кто не может отличить плие от арабеска
28.02.2023
Петербургский Манеж встал в первую позицию: открылась грандиозная выставка о балете
4
Объявлен шорт-лист XI Премии The Art Newspaper Russia
Знакомьтесь с шорт-листом Премии The Art Newspaper Russia в номинациях «Музей года», «Выставка года», «Реставрация года», «Книга года» и «Личный вклад», а также с лауреатами специального приза. Победители будут названы 14 марта
03.03.2023
Объявлен шорт-лист XI Премии The Art Newspaper Russia
5
Лауреаты XI Премии The Art Newspaper Russia названы в Москве
Поздравляем победителей и рассказываем интересные факты о лауреатах в традиционных номинациях «Музей года», «Выставка года», «Книга года», «Реставрация года», «Личный вклад», а также о спецпризе, без которого в этом году мы не смогли обойтись
14.03.2023
Лауреаты XI Премии The Art Newspaper Russia названы в Москве
6
От Медичи до Ротшильдов: банкиры — заказчики, меценаты и коллекционеры
Взаимоотношениям между художниками и их покровителями, а также роли финансистов в создании произведений и роли искусства в укреплении социального статуса банкиров на протяжении столетий посвящена большая выставка в Милане
22.02.2023
От Медичи до Ротшильдов: банкиры — заказчики, меценаты и коллекционеры
7
Тихие улицы: Нью-Йорк Эдварда Хоппера
Большая выставка в Музее американского искусства Уитни пересказывает историю любви художника и города, в котором он прожил почти шесть десятилетий
21.02.2023
Тихие улицы: Нью-Йорк Эдварда Хоппера
Подписаться на газету

2021 © The Art Newspaper Russia. Все права защищены. Перепечатка и цитирование текстов на материальных носителях или в электронном виде возможна только с указанием источника.

18+