У этого автора на русском вышло два сборника детективов и три искусствоведческие книжки. The Art Newspaper Russia уже рецензировала «Чарующее безумие» (2018), посвященное Клоду Моне и его кувшинкам. В центре там — широкоформатные панно, подаренные художником французскому правительству и ныне украшающие овальные залы Музея Оранжери. Незадолго до того, в 2016-м, вышла книга о «Тайной вечере» Леонардо да Винчи. Теперь пришла пора рассказать о самом монументальном проекте Микеланджело — четырехгодичной росписи потолка и сводов Сикстинской капеллы в Ватикане, но только их: «Страшный суд», украшающий алтарную стену того же помещения, упомянут лишь мельком в эпилоге.
Итак, в работу Кинг берет творения, считающиеся самыми глобальными в биографии важнейших художников Европы, дабы использовать их как ворота для вхождения в тему, в том числе для подробного описания эпохи, в которую творили Леонардо с Микеланджело или же Моне. В свою очередь, это означает, что личные впечатления автора сводятся к минимуму, хотя в списке благодарностей и указаны гиды, сопровождавшие его к объектам пристального и долговременного интереса.
Успех подобных книг (их много, хотя всесторонне грамотный и качественный нон-фикшен все еще представляет для нас важную методологическую проблему) зависит от количества прочитанных и проштудированных первоисточников и монографий. А также от того, насколько прочно и бесшовно автору удается перемешать в своем тексте разнородные сведения, почерпнутые из различных сфер научного знания.
Для того чтобы свести интерес к личной жизни художника к минимуму (Росс считает его асексуалом), самое большое место в книге «Микеланджело и Сикстинская капелла» отдано взаимоотношениям с папой Юлием и соперничеству с современниками. Сначала, во Флоренции, с Леонардо. Затем, после переезда в Рим, с Рафаэлем, творившим по соседству. Но еще и со всем ареопагом великих итальянских мастеров от Гирландайо до Боттичелли, занимавшихся росписями капеллы до него.
Также Кинг показывает, что постепенное продвижение кисти художника от входа к противоположной стене способствовало изменению композиции центральных фресок, выработке их окончательного канона. Дойдя до половины росписи и убрав мостки, Микеланджело понял, что снизу многофигурные композиции (так ловко получающиеся у конкурирующего Рафаэля в той же «Афинской школе») воспринимаются хуже отдельных «крупных планов». Именно они, связанные с сюжетами сотворения мира и человека, выглядят особенно мощно и эффектно. Там, где Рафаэль берет массовкой, Микеланджело выигрывает прорисовкой отдельных фигур. И монументальность их закономерно нарастает с востока на запад.
Проработка отдельных направлений «искусствоведческого знания» дает автору возможность разоблачить пару важных мифов, приклеившихся к этой беспрецедентной работе. Оказывается, Микеланджело трудился не один, якобы разогнав под конец проекта подмастерьев. Воплощение подобной громады невозможно без сторонней помощи чисто физически. А еще работал он не лежа на мостках, но отклонившись назад под углом в 45 градусов.
После книги о фреске Леонардо Кингу было важно еще раз использовать знания о технологиях живописи Ренессанса (особенности обсуждения заказов, составы красок и пигментов) и разных способах изготовления фресок, которые могут писаться по мокрой известке или же поверх сухого покрытия. Опыт писателя-детективщика позволил Кингу утрамбовать сложные и разрозненные сведения в увлекательное повествование с «клиффхэнгерами» (сюжетными крючочками конца глав) и поступательным развитием интриги. Превращая создание шедевров в преступление с уликами, созерцание которых веками доступно каждому.
