После открытия Лувра в Абу-Даби Жан-Люк Мартинес отправился в Иран на открытие Лувра в Тегеране — на этот раз временной выставки из 56 экспонатов (до 3 июня). Энергичный директор Лувра, чье пребывание в должности еще на три года одобрил президент Франции Эмманюэль Макрон, исправно выполняет возложенную на него дипломатическую миссию. «Международные проекты Лувра способствуют укреплению авторитета Франции за рубежом. И да, музей должен учитывать приоритеты правительства и направление внешней политики», — заявил он нашему корреспонденту. Мартинес заложил основу для сотрудничества с Национальным музеем Ирана еще до того, как в 2016 году были частично отменены международные санкции в отношении этой страны. Благодаря этому стало возможным проведение археологических раскопок на Великом шелковом пути и предоставление сокровищ персидской династии Каджаров на выставку в филиале Лувра в городе Ланс, открывшуюся в марте.
В 2013 году, сразу после своего назначения, Мартинес заявил, что среди его приоритетов — улучшение условий для посетителей в парижском Лувре, самом популярном музее мира. При нынешнем директоре реализовался и проект Лувра в Абу-Даби, начатый его предшественником Анри Луареттом и тогда же едва не закрывшийся; этот успех Мартинеса свидетельствует о его недюжинных способностях в культурной дипломатии. Поддержка от властей пришла с избранием Эмманюэля Макрона, который в мае прошлого года свой победный митинг провел на площади Лувра.
«Лувр на международной арене сейчас выступает активнее, чем когда-либо», — говорит Мартинес, упоминая о проектах, которые музей ведет в 75 странах. С 2013 года Лувр выступил организатором 49 выставок в 17 странах, включая США, Китай и Японию. Почти четверть из 8 млн посетителей французского музея приезжает как раз из этих государств. Япония вносит свои спонсорские 10%. «Это часть работы с нашей аудиторией», — поясняет директор.
По словам Мартинеса, в следующем году готовится экспозиция в Судане. Она будет посвящена Тахарке, кушитскому фараону, который правил Египтом 3 тыс. лет назад. «Выставки, подобные той, что мы делаем в Тегеране, имеют несколько иное значение. Мы вели археологические раскопки в Северном Судане, так что эти проекты уходят корнями в историю наших собственных коллекций. Экспедиции французских археологов в Иране, Египте, Сирии, Тунисе или Алжире не только обогатили Лувр, но и способствовали зарождению национальных музеев в этих странах».
За время пятилетнего руководства Мартинеса Лувр более чем удвоил масштабы своих раскопок, обзаведясь археологическими базами в Болгарии, Египте, Италии, Румынии, Саудовской Аравии, Судане и Узбекистане. В планах — выставки в Болгарии находок на месте древнегреческого города Аполлония Понтика (ныне — Созопол) и в Узбекистане — с раскопок в оазисе Бухары. В апреле в Париже открылась выставка «Сокровищница Преслава. Собрание средневековых золотых и ювелирных украшений времен Первого Болгарского царства».
Мартинес опроверг обвинения ультраконсервативной прессы в том, что Лувр «украл» археологическое наследие Ирана. По его словам, французские археологи начали раскопки в Иране в конце XIX века с официального разрешения местных властей, по которому найденные артефакты делили между двумя сторонами. Он считает, что экспонаты, находящиеся в Лувре, «по праву принадлежат каждому, а мы — всего лишь хранители». Поэтому музей запускает несколько совместных исследовательских проектов по изучению древностей, оказавшихся в разных странах. Вместе с Пергамским музеем в Берлине ведется исследование изображений божеств с места раскопок Тель-Халаф в Северной Сирии, из чего, по словам Мартинеса, «родилась идея выставки, посвященной арамейской культуре, она пройдет в Лувре в следующем году». Неутомимый директор также навел мосты с Эрмитажем — на выставке, которая откроется в Париже в октябре 2019 года, будет представлено обширное античное собрание маркиза Кампаны.
Нет ли у Абу-Даби претензий к партнеру из-за такой его активности? Все же Эмираты заплатили $400 млн за право использовать бренд «Лувр» в названии своего музея — в рамках 30-летнего соглашения с Францией, которое обошлось арабам в $1 млрд. «Никогда не было», — уверяет Мартинес, настаивая на том, что это «уникальный, эксклюзивный проект», который просто нельзя повторить в другом месте. Лувр «является не заложником политических интересов», уверен он, «а, скорее, инструментом просвещения и установления мирных отношений».
Маркиз Джованни Пьетро Кампана, знаток античного искусства, коллекционер и археолог, проводивший раскопки в разных областях Италии, создал коллекцию, с которой не могло сравниться ни одно частное собрание в Европе. Она включала в себя более 9 тыс. предметов, в том числе вазы, бронзы, ювелирные изделия, терракоты, стекло, греческую и римскую живопись, скульптуру, живопись XIV–XVII веков. Музей, основанный маркизом, располагался на его вилле в Риме, в специально построенном павильоне «Казино», и пользовался огромным успехом у публики и знатоков. Однако страсть к коллекционированию погубила собирателя. Он брал деньги, закладывая предметы из своего собрания, и делал новые приобретения. В 1861 году он был приговорен к 20 годам тюремного заключения. Конфискованная коллекция предназначалась к продаже.
После приобретения англичанами скульптур и майолики для будущего Музея Виктории и Альберта право отбора произведений получил русский представитель Степан Гедеонов. В европейской прессе поднялся шум, против разделения собрания выступили Эжен Делакруа, Александр Дюма, Проспер Мериме, сам Кампана. Наполеон III заявил о желании приобрести его целиком, однако Гедеонов успел, как писали журналисты, «снять сливки с коллекции».
Благодаря его стараниям Императорский Эрмитаж приобрел «792 вещи», а именно: вазы, бронзы, ювелирные изделия, мраморы и картины. В 1863 году Гедеонов стал первым директором музея.
