Выставка выставок, или Сила документальных фотографий

Творческий коллектив под руководством куратора Джермано Челанта готовил проект семь лет, собрав 600 произведений более чем 100 художников, дизайнеров, архитекторов, 800 документов — фотографий, писем, книг, чтобы как можно более точно и правдиво воспроизвести перед современным зрителем дух той эпохи и ее противоречия.

В первом же зале бросается в глаза контраст: половина стен затянута коричневатой материей, известной у нас как мешковина — довольно непритязательный материал, кажущийся слишком скромным для Фонда Prada, который может позволить себе потратить очевидно немалые средства, чтобы организовать такое эпохальное шоу, какое задумал арт-директор фонда, прославленный куратор Джермано Челант. Вторая же половина представляет собой черно-белую фотографию, увеличенную до крупного растра, «разогнанную» до настоящего размера того, что на ней изображено. Об этом можно судить по тому, что картина в золотистой кривоугольной раме, «Маринетти — патриот времени» 1924 года Фортунато Деперо, одного из главных героев выставки, футуриста родом из маленького городка Роверето, изображающая вождя итальянских авангардистов Филиппо Томмазо Маринетти в образе божка, мечущего громы и молнии, попадает ровно в размер своего архивного изображения. Сама крошечная фотография с этой картиной на заднем плане, снятая на одном из сборищ футуристов, повешена рядом вместе с еще несколькими документами и работами, иллюстрирующими историю футуристов.

Дальше, в следующих залах, тот же дизайн — контраст мешковины и черно-белых фото с разнообразных выставок, в которые вставлены подлинники на том самом месте, где они были запечатлены фотографом. И обязательная маленькая оригинальная архивная фотография. Но это однообразие не утомляет, наоборот, с каждым залом все больше интригует. Архитектурой выставки занималось американское бюро «2х4», которое продлило фотографии и на пол — вы наступаете на черно-белый паркет елочкой, буквально шагая в историю. Мешковина же — потому, что долгое время никаких белых стен на выставках не было, они затягивались вот такой тканью. Джермано Челант хотел подчеркнуть не только то, что показывалось, но и как, сам способ подачи искусства, характерный для первой половины ХХ века, знакомый нам и по более поздним образцам. Одна из глав его статьи в объемнейшем каталоге так и называется — «Выставка искусства versus искусство выставки».

Афишей выставки и ее главным образом стала фотография Маринетти в его доме, вместе с женой, перетирающей посуду, на фоне огромной абстрактной картины Умберто Боччони — картина цветная, все остальное черно-белое. Этот фокус, когда цветные и настоящие полотна или скульптуры помещены в миражную серо-белую фотографию, и составляет главный эффект выставки, названной, кстати, цитатой из одной из «заумных» поэм Маринетти.

Выставка занимает практически все пространства фонда, расположившегося в бывшем винном заводе, три года назад преобразованном архитектором Ремом Колхасом в экспозиционный комплекс: южную и северную галереи, большой депозитарий и главный двухэтажный зал. Благодарности, напечатанные убористым шрифтом, занимают в каталоге четыре полные страницы. Многие произведения из частных коллекций показываются впервые. Нужно понимать, что работа проведена грандиозная — и если не найдены конкретные вещи, то, скорее всего, они просто утрачены.

Джермано Челант захотел, чтобы зрители окунулись в атмосферу времени, «контекст», для чего воспроизвел целиком самые знаковые выставки эпохи. Всего их 24. Тут и Венецианские биеннале с 1922 года по конец 1930-х (итальянцы c 1932 года выставлялись в Центральном павильоне в Джардини, где теперь проводятся главные международные выставки биеннале), и выставка футуристов в Милане в 1919 году, и Всемирные выставки — как знаменитые парижские 1925 и 1937 годов, так и основанная в это же время Триеннале в Милане, — а также показы в Америке метафизика Джорджо Де Кирико (его промоутировал известный маршан Леон Розенберг) и, наконец, пропагандистские выставки, такие как «Искусство фашистской революции» 1932 года в Палаццо делле Эспозициони в Риме.

Проекту отведено огромное пространство депозитария. На гигантских экранах, как на знаменах во время демонстрации, сменяют друг друга фотографии этого выставочного пафоса в натуральную величину, очень хорошо знакомого советским людям по выставкам про Октябрьскую революцию. Инсталляция из 19 тематических залов была создана Марио Сирони, Энрико Прамполини, Марино Марини и другими художниками и архитекторами, сделавшими все, чтобы показать величие достижений страны под руководством Муссолини. Работы Сирони появляются и в других залах: он был одним из любимцев Дуче и из футуриста перековался в живописца идиллических семейных сцен, став одним из основателей направления «Новеченто», названного по аналогии с периодизацией итальянского Ренессанса. Покровительницей нового направления была арт-критик Маргерита Сарфатти, возлюбленная Муссолини. Энрико Прамполини — автор эффектной картины с бомбардировщиком «Космическая материя», участвовавшей в выставке «Фашизм и авиация» 1936 года (также реконструированной), где мотивы футуризма были переложены на милитаристские рельсы, а Маринетти предложил новые жанры «аэроживопись» и «аэроскульптура».

Любопытна и история Джорджо Моранди. Сейчас он воспринимается как символ аполитичного художника, болонского отшельника, занимающегося чистым искусством. Между тем, как показывают архивные документы и эта выставка, Моранди со своими натюрмортами пришелся ко двору фашистскому режиму, и его активно выставляли в то время. Известный сейчас как автор абстрактных взрезанных холстов Лучо Фонтана тоже присутствует на выставке, но совсем в другом амплуа: в начале своей карьеры художник делал керамические скульптуры розовых лошадей и участвовал в оформлении агитационных шоу.

Конечно, на выставке есть и любимец советских критиков художник-коммунист и реалист Ренато Гуттузо — с «Распятием», которое вряд ли бы прошло советскую цензуру. Но в Италии искусство на религиозные сюжеты никогда не было под запретом. Так, на одной из Венецианских биеннале была выставлена скульптура кардинала работы Адольфо Вильдта, как его называют некоторые критики, мастера «тоталитарного ар-деко» — он тоже оказался среди главных героев эпохи, исполнив в том числе идеализированные портреты Муссолини. В последнем зале, где показаны критики фашистского режима, представлен знаменитый рельеф Джакомо Манцу «Распятие солдата» (1942) — человек в каске смотрит на повешенного партизана, — и понятно, что это не просто антифашистская работа (Манцу входил в «Красную группу», некоторые члены которой были арестованы, и их тюремные рисунки тоже можно видеть на выставке), но и логичное продолжение классической итальянской традиции скульптуры.

Знаменитый Джо Понти, автор оригинального небоскреба в Милане и основатель библии дизайнеров, журнала Domus, также отдал дань социальному заказу, спроектировав простые столы для работников умственного труда и мебель для детских садов — все это вместе с другими проектами «счастливой жизни» было показано на одной из официозных выставок и запущено в производство. Вообще, помимо живописи и скульптуры, в экспозиции собрано огромное количество архитектурных проектов, мебели, эскизов фресок для университетов и других общественных зданий, плакатов, писем и книг. Тут же, например, такие раритеты, как рисунки писателя Альберто Моравиа, попавшего в число оппозиционеров. Впрочем, хотя диссиденты и присутствуют на выставке, численный перевес здесь на стороне художников-конформистов, с явным энтузиазмом и с такой же явной мастеровитостью бравшихся воплощать в жизнь партийные директивы.

Есть большое искушение провести параллели между советской и итальянской историей этого периода, однако очевидно и то, как отличались режимы в отношении к искусству. Например, трудно представить себе, чтобы в Советском Союзе первую премию на одной из выставок получила скульптура обнаженной юной девы, стоящей на коленях и демонстрирующей зрителю свой многообещающий тыл — а в муссолиниевской Италии такое запросто случалось.

Черно-белые фотографии помогли Джермано Челанту и работавшему с ним коллективу исследователей не просто показать впечатляющий, почти энциклопедический срез эпохи, но и доказать, что настоящая история отнюдь не черно-белая, а гораздо более сложная в своих оттенках.

Фонд Prada
Post Zang Tumb Tuuum: искусство — жизнь — политика. Италия 1918–1943
До 25 июня