Что такое 100-летний юбилей Октябрьской революции в стране, которая все еще очень тяжело переживает 45 лет социализма, где его приход произошел вследствие интервенции иностранной армии, a в публичных музейных коллекциях нет примеров советского авангарда? Утопия революции и ее энергия сегодня далеки от современной культуры. Тема «революция в искусстве» звучит, скорее, архаично, как продолжение социалистической культурной политики. Любые разговоры о возможной выставке к юбилею сразу приводили к жестким возражениям против пропаганды социализма или России, к очередному выяснению отношений жертв и палачей, к необходимости уточнения современных «полей власти», к страху больших нарративов.
Так родилось название выставки в Институте современного искусства в Софии — «Великая и прóклятая Октябрьская революция (заметки об образе)», в котором главный смысл именно в скобках: как революция выглядит и существует ли образ деконструкции ее величия.
Очевидным символом Великой Октябрьской социалистической революции, известным уже на протяжении почти века, на выставке стал фильм «Октябрь» (1927–1928) Сергея Эйзенштейна и Григория Александрова, без перевода и субтитров. Фильм заказной, готовившийся к 10-й годовщине — в руках режиссера были огромные организационные возможности и денежные средства. И хваля, и критикуя результат, его современники отмечали, что картина превратила почти случайный государственный переворот в народную революцию, забетонировав ее величие как несомненное и непоколебимое. И до сих пор в некоторых «источниках» можно найти упоминания о массовом штурме Зимнего дворца «по Эйзенштейну». Несмотря на все политические трудности и цензуру, к которым пришлось приспосабливаться его авторам, «Октябрь» — вдохновенная пропаганда в полную мощь.
В фильме подобранные на улицах типажи становятся портретами: революцию осуществляют хорошие и добрые обычные люди, доведенные до крайности и превратившиеся во взявшие власть в свои руки народные массы. Как противопоставление образу побеждающих масс в выставку включены скачанные с YouTube фрагменты акции памяти жертв политических репрессий «Возвращение имен», которую проводит Международное правозащитное общество «Мемориал» каждое 29 октября у Соловецкого камня в Москве уже десять лет. Эта комбинация отдельных частных съемок полностью переведена — сотни имен, дат, профессий, чтобы местные зрители смогли не просто осознать масштаб репрессий, но и попытаться представить их через призму простых людей с часто совсем незначительными социальными ролями… В этом основная антиномия выставки: победившие народные массы и отдельные индивиды.
В фильме Эйзенштейна есть кадры с памятником Александру III, который разбивают на части, но потом он собирается как страшный магический контрреволюционный идол. В диалог с этим эпизодом вступает видео Деймантаса Наркявичюса «Однажды в ХХ веке» (2004), где, используя телевизионные кадры, художник показывает, как демонтируют памятник Ленину на фоне толпы радостных зевак, а потом, с помощью обратного монтажа, статуя встает на свое место, но радостные эмоции «фона» не меняются.
Сейчас разрушение и демонтаж памятников в надежде переписать историю стали общим местом во всем мире. Ленинопад у Магды Тотовой в «Ленине и девушке» (2003) — это эротическая сатира. Художница переводит любовный язык пропаганды в откровенные поцелуи взасос с неоднократно перекрашенной гипсовой головой вождя революции. И хотя не только люди давно мертвы, но и памятников уже нет, оказывается, мы все еще узнаем их лица только по фрагментам усов и бород в мрачном мелькании посмертных масок социалистических героев, от полководцев до поэтов, из которого состоит фильм Анны Артакер «48 голов из музея Меркурова» (2009) (Сергей Меркуров — один из главных официальных советских скульпторов).
Частым оправданием революции, пожирающей своих детей, оказывается послереволюционное искусство. Весной этого года на страницах британской газеты Guardian, посвященных одной из больших юбилейных выставок, искусство революции было названо «жестокой пропагандой». Но Теодор Ушев (номинант на «Оскар-2017» за лучший короткометражный анимационный фильм «Слепая Вайша») в показанном на выставке в Софии фильме Tower Bahwer (2006) успевает, хотя и в декоративном ключе, вернуть конструктивизму и революции художественной формы победную энергию. И по логике выставки, в утопию и революции и искусства сумела ненадолго погрузиться группа IRWIN с московскими друзьями, расстелив «Черный квадрат на Красной площади» в 1992 году.
Революционные утопии разных времен и народов предполагают равенство. Но в двух версиях видео Елены Ковылиной с этим словом в названии (2007 и 2014) равенство — привлекательная своей иллюзией человечности искусственная конструкция, одновременно устрашающая этатистским масштабом и барочным величием. Видеопроект «Строители» (2005) группы «Что делать?» в духе тихой оппозиции предлагает равенство в рамках коллективного авторства.
Формируют ли документы, списки репрессированных, мемориалы, демонтаж памятников образ дегероизации революции? Судя по реакции критики, заподозрившей выставку в «новой пропаганде» и «обслуживании сегодняшней власти в Кремле», нет. Вероятно, еще «надо работать» над этим, господа и товарищи.
