Искусство вечно — но не произведения: картины уходят в небытие, краски лупятся, холст рвется. Кроме тех, что хранятся в музеях и важных частных коллекциях. Но и они переполнены. Честно сказать, на выставках, где показывают давно забытого и вновь открытого художника, нередко думаешь: «Ну и забыли бы. И хорошо, что в будущее берут не всех. Всех мир не упомнит и не вместит». Но это идет вразрез с интеллектуальной модой: сейчас принято видеть историю искусства не как парад гениев, а как процесс (вот он-то и вечен). Как и в природе, там все взаимосвязаны, у малых и у великих — свои большие и маленькие роли в общем действе. Кроме того, музеи устали от скопления публики в одних и тех же залах и пытаются делать экспозиции, смешивая художников первого, второго, третьего ряда и даже «др.». Тогда ясно, что есть единая художественная среда и никто в ней не лишний.
Кроме истории искусства, есть и истории семейные, личные. В них длится другой процесс, где тоже все важны именно в своей связи. И если в родственной цепочке людей и времен не хватает звена, то возникает потребность его восстановить. Выставка Веры Вильковиской в «Галеев-галерее» — это прежде всего семейное дело, и оно долго, больше полувека, ждало своего завершения. Фотографии — студийные и любительские — важнейшая часть экспозиции, как и фрагменты родственных мемуаров, вошедших в выпущенную к выставке книгу. Прежде всего потому, что писала художница в основном портреты родных и друзей, часто брата Степана — красивого и талантливого, арестованного в 1933-м, потом расстрелянного.
Вера Вильковиская родилась в 1890 году в интеллигентной семье, была старшей из шести детей. Училась в Казанской художественной школе — там же преподавал Николай Фешин (это упоминание обязательно: свет знаменитости осеняет ее спутников, а не оставляет в тени) — и работала в мастерской его подруги Надежды Сапожниковой, бравшей уроки у Кеса ван Донгена. Все это говорит о качестве художественной среды в Казани 1910-х годов и объясняет смелость, с которой Вильковиская писала свои портреты, не боясь резких цветовых сочетаний, как у экспрессионистов, не теряя черт модели, оставаясь в рамках живописи фигуративной. После революции она занялась гравюрой, входила в объединение графиков «Всадник», основанное вернувшимся из Германии Илларионом Плещинским. Как мастер графического портрета Вильковиская получала похвалы критиков и участвовала в выставках вместе с классиками авангарда. И почти все время много преподавала, зарабатывала на жизнь. Но мечтала о больших картинах, сложных композициях.
Все изменилось в 1926 году, когда левых из Казани вытеснил АХХР. Вильковискую уволили из Архитектурно-художественных мастерских. Она бедствовала, потом уехала в Москву. Преподавала рисование в школе и из большого искусства ушла. Во время войны вернулась к матери в Казань и там умерла от дистрофии.
Оставшиеся после нее картины хранились у живущих в разных городах родственников, не задумывавшихся о художественной ценности этого наследства. Показывали их знакомым художникам, но те ничего определенного не говорили. Хранили холсты и рисунки как семейные фотографии, как вещи из прошлого, с которыми нельзя расстаться, ведь это память о родных. Но пришло время, и настала потребность эти картины собрать, отреставрировать и вывести в свет. Однако сведений о Вере Вильковиской семья сразу найти не смогла, имя ее почти не упоминалось в словарях и справочниках. Так что понимание, каким именно художником была «тетя Вера», сформировалось после долгого поиска. Но он благополучно завершился, семейная история соединилась с историей русского искусства, где у каждого художника, в нем участвовавшего, есть свое место — не важно, какое по счету. Главное, что сделана работа памяти, необходимая для связи времен и поколений, что Вера Вильковиская с ее светлыми художническими поисками и печальной судьбой возникла из небытия и тронула тех, кто увидел работы и узнал ее историю.
«Галеев-галерея»
Вера Вильковиская (1890–1944). Живопись, графика
До 8 декабря
