«Частная коллекция предлагает точку зрения одного человека, выстраивающего свою историю искусства»

The Art Newspaper Russia уже писала (в марте 2013 года) о выставке молодого художника из Тувы Евгения Антуфьева в итальянском Collezione Maramotti, рассказав и о самом фонде. Теперь ее привезли в Москву, развернув на трех этажах Мультимедиа Арт Музея. В связи с чем в российскую столицу приехала и директор фонда Марина Даччи, с которой мы встретились, чтобы подробнее расспросить о фонде, на каких принципах он базируется, как развивается и о ближайших проектах, естественно.

Постоянная экспозиция вашего фонда, охватывающая большой период итальянского и мирового искусства начиная с 1945 года, впечатляет работами музейного уровня. Чем она отличается от других итальянских частных коллекций, открытых для публики?

Действительно, в Италии есть целый ряд частных коллекций, открытых для посещения, и наша, несомненно, одна из лучших среди них. У частных коллекций своя миссия, отличающаяся от музейного собрания. Они формируются и функционируют на разных уровнях, не конфликтуя, а скорее дополняя друг друга в режиме диалога. Основная миссия музея — в просвещении на своей территории, в то время как частная коллекция предлагает точку зрения на процессы в искусстве одного человека, выстраивающего свою историю. Что касается коллекции нашего фонда, то ее собиратель и основатель фонда Акилле Марамотти не столько интересовался известными именами в искусстве, сколько им двигало желание уловить все новое, что носилось в воздухе, предугадать будущее, забежав вперед. И в этом основное отличие его коллекции современного искусства от других, многие из которых формировались в 1990-е годы, на волне возросшего интереса рынка к современному искусству. Соответственно, и коллекционеров интересовали главным образом произведения уже известных художников, которые рассматривались в том числе как инвестиция. Именно в этом контексте бросается в глаза нестандартность нашей коллекции: помимо художников, которые со временем были признаны классиками — Лучо Фонтана, Альберто Бурри, Пьеро Манцони, Фрэнсис Бэкон, Герхард Рихтер, Зигмар Польке, Тони Крегг, и список этот можно продолжить, — там есть художники второго, третьего ряда, которые тоже экспериментировали и производили нечто новое для своего времени. И коллекционеру это было интересно, он приобретал эти произведения, для него было непринципиально, станет ли этот художник со временем знаменитым или нет. У истории искусства своя логика, одни художники в нее попадают, а другие навсегда уходят в небытие, у коллекционера — своя история искусства, которую мы и хотим рассказать.

И как разворачивается эта очень личная история?

В коллекции несколько сотен произведений, из которых мы отобрали для экспозиции двести. Она начинается с послевоенного абстракционизма и экспрессионизма конца 1940-х и начала 1950-х, затем идут 1960-е, поп-арт в его итальянской версии, арте повера, итальянский, немецкий и американский неоэкспрессионизм, затем американский новый геометризм 1980–1990-х, и завершается экспозиция последними тенденциями в английском и американском искусстве. Таким образом мы представляем некоторые из ведущих художественных тенденций, итальянских и мировых, за последние 50 лет.

Однако историю послевоенного авангарда и новейших тенденций вы открываете скульптурой традиционалиста Артуро Мартини, прочно ассоциирующегося с довоенным итальянским искусством, где доминировала тенденция возвращения к классике, и умер Мартини в 1947 году...

Это интересно, почему Мартини. Очень тонкое по настроению произведение итальянского классика, представляющее спящую женщину с собакой рядом и приоткрытым в ночь окном, — это, если хотите, своеобразный пропуск в мир нашей коллекции. Таким способом мы хотим настроить зрителя на то, чтобы он воспринимал коллекцию не просто как картины, развешанные по стенам, но понял ее историю и логику, настроился не только на интеллектуальное, но и на эмоциональное восприятие. Этой логике служит и наш путеводитель. Идея в том, чтобы не вести зрителя за руку, а обозначить маршрут для путешествия в одиночку. Этому помогают и наши большие пространства, где почти не сталкиваешься с другими посетителями.

Продолжает ли фонд пополнять коллекцию?

Да, конечно. Когда мы открывались в 2005 году, то поставили перед собой две цели. Первая — систематизировать, отобрать и представить историю коллекционера, вторым же был вопрос «как идти дальше», потому что не хотелось, чтобы фонд превратился в мавзолей. Ответ мы нашли быстро: просто надо продолжать то, чему следовал сам Акилле Марамотти, то есть искать и находить что-то новое, свежее в искусстве, дать художнику возможность реализовать свои самые смелые замыслы и участвовать в этом процессе, затем приобретая работу в коллекцию. Идея 100%-но выигрышная, поскольку помогает художникам экспериментировать, не беспокоясь о том, как потом продать результат своей деятельности. И по этому пути мы следуем уже семь лет, с первого же дня как открылись, реализовав уже 25 проектов, приглашая каждый год 4–5 художников из разных стран. Кстати, в марте у нас открывается выставка живущего в Бельгии голландского художника Марка Мандерса.

А каковы критерии выбора художника для очередного проекта?

Сегодня в нашем глобализированном мире действительно много хороших художников, нам же надо выбрать среди них тех, кто интересен нам. Здесь в первую очередь мы ориентируемся на приоритеты нашей коллекции, сфокусированной главным образом на живописи и эволюции ее языка.

В коллекции действительно в основном представлена живопись. В чем причина такого предпочтения?

Потому что Акилле Марамотти начинал с коллекционирования именно живописи, точнее с произведений метафизической школы: Джорджо Де Кирико, Карло Карра, Джорджо Моранди, и после интересовался в первую очередь именно ею. Вторая, очень важная для нас составляющая, — метафизика произведения, аффект в искусстве. Так вот, наш небольшой совет, куда входят сыновья Марамотти, тоже коллекционеры, собирается раз в год, и мы, следуя этим установкам, делимся свежими впечатлениями о том, что нового, интересного увидели на выставках, в галереях, на ярмарках. Определившись с художниками, которых мы хотели бы выставить, мы приглашаем их для обсуждения будущего проекта. У нас нет никаких консультантов, экспертов. Коллекционер здесь главная фигура, а не просто человек, который открывает кошелек и платит, это исключительно его личный выбор. Фонд не музей, здесь нет критериев систематизации, выстраивания истории искусства — произведения должны нравиться, соблазнять, провоцировать.

Таким же образом вы вышли на Евгения Антуфьева?

Президент компании Max Mara Луиджи Марамотти во время деловой поездки увидел его работы на выставке «Остальгия» в Новом музее в Нью-Йорке и попросил найти его. В этот момент мы готовили для фонда выставку живущей в Нью-Йорке пакистанской художницы Хюмы Бхабы. У нее очень мощные работы, она работает с темой архетипов, тотемов, делая свои фигуры и маски из случайных материалов и промышленных отходов. Тем более было очень интересно увидеть, как другой художник, на этот раз из Сибири, интерпретирует ту же тему, но на совершенно другом материале. После долгих поисков и переговоров мы встретились с Евгением в его мастерской в Москве. Он приехал к нам на несколько дней, чтобы обговорить детали будущего проекта, который затем готовил в Москве и два месяца завершал у нас в Реджо-Эмилии.

При определении победителей вашей премии Max Mara Art Prize for Women действуют те же критерии отбора?

Здесь все немного по-другому. Идея женской премии в искусстве родилась в 2005 году, и Max Mara, который является женским брендом, начал искать для нее достойного партнера. Им и стала лондонская галерея Whitechapel с ее богатой традицией поддержки женщин-художниц под кураторством директора галереи Ивоны Блазвик. Мы решили поддерживать женщин-художниц еще и потому, что даже 20 лет назад им очень редко представляли равные с мужчинами возможности выставляться. Даже если вы посмотрите нашу коллекцию, женских работ там до определенной даты просто нет. Принцип отбора участников проекта тоже определился сразу: каждые два года директор галереи отбирает в жюри четыре человека. Это женщины, представляющие разные сферы искусства: арт-критик, журналист, галерист-куратор и художник. То есть они смотрят на искусство с разных ракурсов. Еще одно отличие этой премии от других состоит в том, что художница не присылает свой curriculum или заявку — члены жюри сами находят и знакомят остальных со своей кандидаткой, затем составляется шорт-лист, художницы лично представляют жюри собственный проект, и в конце общим решением определяется победительница. То есть очень важен личный контакт членов жюри с претендентками. Нет никаких ограничений ни по возрасту, ни по национальности, единственное условие — они должны быть резидентами Великобритании. Так, одной из наших победительниц была немка Андреа Бюттнер, другой — француженка Лор Прувос, получившая в прошлом году престижнейшую Премию Тернера.

Как дальше строится процесс, после того как определилась победительница?

Она приезжает на шесть месяцев в Италию, знакомится с нашей страной, культурой, работает над своим проектом. Затем он представляется в галерее Whitechapel и у нас. В этом году в марте приезжает новая победительница премии — Корин Сворн, художница  из Глазго, которая собирается делать очень интересную работу, связанную с историей итальянской комедии дель арте. Для сбора материалов она посетит Неаполь, Венецию, Рим. В этом проекте Корин хочет соединить традицию традиционного итальянского театра с современным кино, начиная с итальянских фильмов 1960-х. Конечным результатом станет фильм, снятый на 35-миллиметровой пленке, где все, включая декорации и костюмы, будет продумано и реализовано художницей. Уже готовый проект можно будет увидеть в 2015 году в галерее Whitechapel и, естественно, у нас.