9 сентября в Екатеринбурге и городах Урала начинает работу III Уральская индустриальная биеннале современного искусства. Ее комиссар и художественный руководитель, директор Уральского филиала Государственного центра современного искусства Алиса Прудникова рассказала корреспонденту TANR Павлу Герасименко о том, каких сюрпризов ждать зрителям от биеннале этого года и что будут обсуждать устроители биеннале со всего мира на заседании своей всемирной ассоциации, которое также пройдет в Екатеринбурге уже через месяц.
II Биеннале состоялась больше двух лет назад, в 2012 году. В чем причина перерыва? Помог ли вам еще один год и чем?
Причина скорее формальная, нежели логистическая: мы перенесли Уральскую биеннале на нечетные годы, чтобы развести два больших проекта, которыми оперирует ГЦСИ — Московскую молодежную и Уральскую индустриальную, — по разным годам, прежде всего для балансирования с финансированием. Но нам этот дополнительный год дал возможность получить самое невероятное пространство для основного проекта — знаменитую конструктивистскую гостиницу «Исеть». Дело в том, что только в конце прошлого года мы узнали, что гостиница закрыта, и стали работать над вопросом размещения там основного проекта биеннале. Так мы познакомились с Федеральным агентством по управлению и охране памятников культуры и добились разрешения провести там биеннале до того, как гостиница официально закроется на реконструкцию.
Слово «освоение», описывающее то, что происходит с промышленными пространствами под воздействием искусства и так называемой креативной индустрии, как правило, относится к заброшенным производствам. Однако в Уральской индустриальной биеннале участвуют действующие предприятия — применим ли термин «освоение» к ним? Ощущается ли какое-то влияние искусства, отклик на него на заводах между биеннале, в обыденном режиме? Если сформулировать еще точнее, то возникает ли новая память этих мест, начинает ли здесь работать сверхновейшая история?
Исследовательской темой II Биеннале было «применение» — нас особенно интересует анализ общественных пространств, используемых не по их первоначальному назначению, «применяемых» в процессе потребления, материального или символического. Все это связано, конечно, с одним из определений биеннале — она индустриальная, и это понятие мы каждый раз заново продумываем: в частности, могут ли индустриальные пространства, будучи «примененными» для выставок в ходе биеннале, противостоять превращению искусства в объект пассивного потребления? С другой стороны, мы хотим осмыслить искусство как практику применения, переосмысления и деформации, практику, признающую неизбежность и своей собственной апроприации зрителями-потребителями. Если проследить судьбу биеннальных объектов, то главная наша площадка в 2010 и 2012 годах — здание типографии «Уральский рабочий» — стала пространством для одного из самых популярных клубов «Дом печати», на втором этаже поселилось множество молодежных кафе, баров, чайных и ресторан. Но в случае с гостиницей «Исеть» я рассчитываю, что искусство оттуда уже не уйдет, и мы обсуждаем сейчас с агентством ее будущее как арт-гостиницы.
Многие современные западные художники уверены в необходимости прямой социальной миссии искусства, которое они делают. При столкновении с реальностью — а российской социальной реальностью в особенности — ответственный социальный художник может пережить разочарование или как минимум испытать экзистенциальный опыт. Были ли уже такие художники среди участников биеннале? Есть ли зарубежные авторы, которые возвращаются, то есть принимают участие в Уральской биеннале не в первый раз? Если да, то как изменяется их впечатление?
Можно сказать, что все иностранные художники, участвующие в нашей программе арт-резиденций, которая работает с действующими производствами, изначально настроены довольно критически к реальности производственного процесса как глубоко эксплуатационной модели. Их всех интересует прежде всего общение с рабочими, понимание их жизненных реалий и философии, и экзистенциальный опыт, несомненно, присутствует в каждой из этих историй. Интересно, что практически все художники — участники программы резиденций этого года в итоге делают не тот проект, который был разработан в результате двухэтапного конкурса. Вообще это самая динамичная программа биеннале: мы ее начали интервенцией на главные заводы-гиганты Екатеринбурга (Уралмаш, Верхне-Исетский завод), продолжили в моногородах Свердловской области персональными site-specific-проектами художников, а в этом году они все преодолели больше 4 тыс. км в «мобилизационном» автобусе и изучали площадки резиденций все вместе.
Продолжающихся проектов немного, мы стараемся ротировать заводы, но постоянные партнеры появляются: таким стала «Титановая долина» — особая экономическая зона на Урале, которую мы изучаем совместно с художниками из Силиконовой долины — участниками биеннале Zero 1 в Сан-Хосе. Начавшись в 2012 году в виртуальном формате, когда в игре Minecraft конструировался мир будущей «Титановой долины» и создавался ее символ, проект перерос в большое исследование возможных апокалиптических сценариев и необходимой реиндустриализации, когда современное поколение, лишившись помощи Google, должно будет «вспомнить» базовые физические законы.
Что можно сказать о пространстве основного проекта, гостинице «Исеть», хотя бы с точки зрения формальных экспозиционных требований и задач? Насколько оригинальность этого пространства способна (и будет ли?) отформатировать показываемое в нем искусство?
Пространство гостиницы «Исеть» — антивыставочное по большому счету, специфика его помещений (от 6 до 12 кв. м) определяется изначальным функционалом общежития для малосемейных чекистов. Приглашая кураторов в это пространство, интереснее всего было обсудить возможные сценарии взаимодействия со зрителем, которому, как в IКЕА, нужно будет пройти лабиринт из 108 номеров на десяти этажах. Коридорная специфика пространства продиктовала режим тет-а-тет в общении с произведениями, кураторы выбрали стратегию минимального вмешательства в изначальную архитектуру гостиницы. Один из кураторов основного проекта Ли Чженьхуа вообще попросил оставить гостиничную мебель там, где она стояла, и каждый художник его части проекта должен «обжить» это пространство для своего проекта. Плюс в этот раз мы решили максимально сконцентрировать ресурсы на приглашении художников и создании произведений на месте, нежели на транспортировке из разных уголков мира, так что комнаты гостиницы на время пребывания в них художников также становятся студиями-резиденциями.
Оба куратора основного проекта нынешней биеннале приехали с Востока — и Биляна Чирич, и Ли Чженьхуа работают в Китае. Насколько подобный выбор принципиальный, «знаковый»? Как можно связать Екатеринбург с китайским опытом современного искусства?
Выбор, несомненно, принципиальный, связанный с темой мобилизации, которую мы выбрали ключевой для биеннале 2015 года. Мобилизация, как и сама история, отказалась уходить в прошлое и становится все более востребованной в самых разных формах, от локальной мобилизации отдельных групп до общенациональных движений. Биеннале этого года поставила себе задачей понять, в чем состоит специфика современных мобилизационных сценариев, каким образом в них пересекаются индустриальное прошлое и настоящее, Россия, Европа и Восточная Азия и какова роль культуры и современного искусства в мобилизационной динамике. Опыт китайских кураторов для нас чрезвычайно важен и в контексте конструктивистского измерения биеннальной тематики. Опыт большого интернационального авангардного проекта и китайская супермобилизация на современное искусство выводят кураторов на рассуждения о том, каким образом мы связаны между собой помимо чисто капиталистических режимов обмена и стоимости. Ну и последнее и самое главное: сделав ставку на присутствие авторов и создание проектов на месте, мы, конечно, очень заинтересованы в интеграции местных художников в биеннальный проект, очень много проектов в гостинице созданы в диалоге с местными художниками, и, наверное, это самый главный результат на сегодня.
В прошлом году прошла первая пробная индустриальная биеннале в Хорватии. Видели ли вы ее? Вы ощущаете конкуренцию, если не сейчас, то, возможно, в будущем?
Я ее не видела, но слежу и читала. Мы ее считаем «младшей сестрой», и, честно говоря, я очень горжусь тем, что созданный нами формат перенимается другими странами. Мы в контакте с организаторами и хотим сделать совместный проект уже, возможно, в этом году.
Через месяц после открытия проекта в Екатеринбурге состоится заседание Всемирной ассоциации биеннале. Что там будет обсуждаться и чего вы ждете?
Меня очень интересуют перспективы биеннального формата. То, что делает ассоциация, собирая профессионалов по всему миру, дает очень много идей и становится бесценным инструментом для развития. Мы инициировали встречу программного комитета в Екатеринбурге, здесь впервые состоится собрание рабочих групп, которые были созданы для обсуждения насущных проблем, встающих перед организаторами: программы, исследование, политика, финансы. Мы будем обсуждать биеннале как ресурс открытости территории, с особым акцентом на биеннале в нестоличных городах: Ливерпуле, Лимерике, Познани, Марракеше и других. Аудиторией видим прежде всего власть и крупный бизнес, притом что Уральская биеннале активно поддерживается и региональной, и городской властью, нам важно обсуждать стратегические для территории вопросы именно совместно.
