Мечты о старой доброй Англии: вымышленные истории острова Авалон

В 1809 году поэт и художник Уильям Блейк написал в каталоге своей персональной выставки: «Расскажи мне Деяния, о историк, и оставь за мной право рассуждать о них, как мне заблагорассудится, без твоих умозаключений и вздора». Истории, положенные в основу книги Сьюзан Оуэнс «Воображаемое прошлое Англии», содержат мало деяний, поддающихся верификации, но много рассуждений и вздора.

Предыдущие публикации Оуэнс, экс-куратора коллекции живописи в лондонском Музее Виктории и Альберта, включали культурную историю призраков. На этот раз она отслеживает наполовину или полностью выдуманные истории, которыми увлекались люди в попытках сбежать от ужасающих реалий своего времени.

У тоски по старой доброй Англии давние корни. Викторианские архитекторы строили загородные виллы, напоминающие средневековые монастыри, — правда, не забывая о газе, электричестве и комфортных ванных комнатах. На протяжении десятилетий до и после Первой мировой войны возрождался интерес к тому, что считалось золотыми днями быстро исчезавшей сельской Англии. Эта тяга к потерянной Аркадии возникла еще в конце XVIII века из-за растущей механизации и урбанизации. Фермер Уильям Коббетт отразил реальность сельской нищеты и бедности в своей книге «Сельские поездки» начала XIX века. И все же, как пишет Оуэнс, он решил приобрести длинный дубовый кухонный стол, чтобы спасти его от покупки «каким-то биржевым спекулянтом», и использовать в качестве моста через «искусственный ручей в своем саду».

Король Артур Утер Пендрагон то появляется, то исчезает из повествования Оуэнс: легенды о нем занимали умы средневековых королей и одурманенных опиумом художников и поэтов XIX века. Автор книги скрупулезно развенчивает мифы и отслеживает нарастание снежного кома в сказках, которые превратили Артура из военачальника «темных веков» в благородного короля, постепенно приплетая всю команду Камелота: волшебников и волшебниц, сияющих рыцарей и блистательных дам, которые, по словам Гальфрида Монмутского, писавшего в XII веке, «пренебрегали любовью всякого, кто не проявил себя трижды в бою».

Возможно, самым прекрасным переплетением этих сказок стала написанная в XV веке «Смерть Артура» Томаса Мэлори, любимая многими поколениями писателей. Впрочем, отмечает Оуэнс, у Мэлори были веские причины для ностальгии по старым временам, поскольку большую часть книги он написал, находясь в заключении за целый ряд проступков, включая изнасилование, убийство и/или государственную измену.

И все же Оуэнс не может полностью пренебречь Артуром. Когда в 1191 году монахам Гластонбери понадобился пятизвездочный аттракцион для паломничества, они очень своевременно нашли большой гроб, выдолбленный из ствола дуба, со скелетами мужчины и женщины внутри. Для пущей убедительности на нем красовалась надпись, начертанная кривоватым «древним» шрифтом: «Здесь похоронен прославленный король Артур на острове Авалон», что, очевидно, позволяло атрибутировать второй скелет как Гвиневру. Пришли толпы.

Нет сомнений: возмутительная выдумка. Однако Оуэнс задается вопросом: была ли эта ложь на самом деле отточена и выверена? Могли ли монахи XII века «похоронить» Артура в выдолбленном стволе дерева, а не в благородном каменном склепе? Знали ли они, что использовали для надписи архаичный построманский шрифт? «Как и в случае с другими аспектами жизни и смерти Артура, затянувшееся ощущение сверхъестественного невозможно полностью развеять», — отмечает Оуэнс. И добавляет: «Неважно, что Артур, возможно, никогда и не жил, но он определенно не подает признаков смерти».