В конце прошлого года художница Симона Ли (будет представлять США на Венецианской биеннале в 2022-м) покинула галерею Hauser & Wirth, с которой сотрудничала всего 21 месяц. Ее объяснение ухода было туманным. «Я еще не до конца поняла, чего хочу от отношений с основной галереей», — заявила она.
Галерея отреагировала любезно, но это, без сомнения, удар даже для бизнеса, приспособленного действовать в соответствии с жесткими правилами арт-рынка. Hauser & Wirth сыграла ключевую роль в получении Ли ее венецианской путевки; еще в октябре галерея представляла ее работы на ярмарке Frieze London. Наконец, художница объявила об уходе в разгар собственной выставки в цюрихском пространстве галереи — первого большого показа Ли в Швейцарии. Вероятно, подробностей, связанных с уходом Ли, мы никогда не узнаем, но очевидно, что это лишь часть более широкой тенденции (и она не ограничивается рамками художественного мира) к изменению статус-кво.
На первом месте теперь личный выбор. Рука, которая нас кормит, больше не воспринимается как по определению дружественная или даже порядочная, и кое-кто из самых успешных игроков начинает открыто говорить об этом.
Это проявляется и в других сферах арт-рынка. Отчасти благодаря пандемии и возможностям, которые дают технологии, крупные коллекционеры теперь могут сами решать, ездить ли на художественные ярмарки лично, искать ли искусство на интернет-площадках или выбирать один из множества промежуточных вариантов. Они могут как оставлять вожделенные произведения у себя навсегда, так и быстро и выгодно перепродавать их на аукционе. Да и сами галереи отнюдь не раболепствуют перед системой. Взять хотя бы Дэвида Цвирнера, заявившего, несмотря на внушительный поток продаж на FIAC в Париже, что «немного разочарован» французской ярмаркой. А президент теперь уже бывшей галереи Ли Иван Вирт сообщил, что собирается вдвое сократить свое присутствие на художественных ярмарках.
Во многих отношениях это вина самой системы. Художественные ярмарки ведут себя слишком авторитарно в этом раздробленном мире, под угрозой отлучения контролируя, что дилеры говорят об их мероприятиях. Галереи тоже злоупотребляют властью, добиваясь представительства любой ценой. Мне доводилось слышать, что ведущие игроки запрещают своим художникам выпускать NFT (невзаимозаменяемые токены) — в целом рекомендация весьма здравая, но требование в ультимативной форме не может не вызывать возмущения.
Теперь у художников есть выбор. Участие в хороших выставках других галерей больше не под запретом. Например, из 11 участников выставки «Социальная работа II», недавно прошедшей в лондонском филиале Gagosian, лишь один — Рик Лоу — входит в пул самой галереи. Растет и число таких агентов, как Southern & Partners, предлагающих авторам более гибкие условия. Сегодня, когда у художников, благодаря социальным сетям и тем же NFT, появилась возможность выходить на рынок напрямую, работа без посредников перестала быть привилегией самых успешных.
Громкий уход Симоны Ли из Hauser & Wirth в очередной раз показал, что отношения между художниками и их дилерами становятся все менее прочными, а зачастую и совсем хрупкими. В прощальном письме Ли подчеркнула, что «любит и уважает» людей из галереи, с которыми ей довелось работать, но признала, что ей это «не подходило». Как и в случае браков, отношения в формате «один дилер на всю жизнь» в наше время стали редкостью. Но то, что Ли была с Hauser & Wirth всего лишь с января 2020 года, свидетельствует о том, что моногамия покидает все более раздробленный (и конкурентный) арт-рынок с беспрецедентной стремительностью.
Как бы то ни было, в публичных размолвках нет ничего нового. Вспомните конец 2019 года, когда такие художники, как Шон Скалли и Джейк и Динос Чепмены публично дистанцировались от галереи Blain|Southern. Скалли рассказал The Art Newspaper о конфликте с галереей из-за продажи ряда работ. А братья Чепмен внезапно объявили в социальных сетях, что их «пути с галереей разошлись» и что «отныне галерея больше не представляет» их.
Дорого обойтись может не только «развод», но и «брак», как произошло в 2015 году, когда Марк Брэдфорд покинул White Cube, сделав Hauser & Wirth своим эксклюзивным представителем. Этот переход совпал с увеличением пожертвований в фонд художника Art + Practice (A + P) со стороны последней: White Cube в 2015 году выделила фонду $1,4 млн, а Hauser & Wirth год спустя перекрыла эту сумму $3,6-миллионным пожертвованием.
Мало кто пережил больше расставаний — как, впрочем, и встреч, — чем Ларри Гагосян. В 2015 году после 15 лет сотрудничества от мегадилера ушла Сесили Браун, выбравшая более «тесные отношения» с Томасом Дейвом, который предоставил ей первую резиденцию в своей маленькой, но превосходно сделанной галерее в Неаполе. Размер, несомненно, далеко не главное.
В марте 2021 года после пяти лет совместной работы от Gagosian к Xavier Hufkens в Бельгии и Petzel Gallery в Нью-Йорке ушел Джо Брэдли, сославшись на «захватывающую и насыщенную» программу последней. Другой вопрос, останется ли художник с ними, ведь он уже несколько раз менял галереи. Не исключено, что в итоге он вернется обратно, как сделал Дэмиен Хёрст, в 2012 году поразивший мир искусства уходом из Gagosian после 17 лет сотрудничества — лишь для того, чтобы вернуться спустя три года.
