Владелица парижских кабаре расстается с самым дорогим
Роман Тыртов, проживший жизнь длиною в век (умер он в возрасте 98 лет), приехал в 1912 году в Париж из родного Петербурга, мечтая, как и многие в то время, завоевать мировую столицу искусства. Для начала он взял себе псевдоним Эрте (по первым буквам своих имени и фамилии), и, как в сказке, именно с этого момента начался его стремительный взлет к успеху и известности. 20-летнего юношу взял к себе на работу самый знаменитый тогда дизайнер моды Поль Пуаро, несомненно оказавший решающее влияние на формирование фирменного стиля Эрте, узнаваемого почти мгновенно: эфемерно утонченные и по-мальчишески угловатые женские фигуры, словно застывшие ненадолго в вихре танца, почти никогда не обнаженные, а в эффектных нарядах тоже плода фантазии художника.
С 1915 года Эрте заключает свой первый большой контракт — рисовать обложки для журнала Harper’s Bazaar. Это сотрудничество продлилось четверть века. Одновременно он рисовал модные картинки и для других журналов мод, в частности для Vogue и Cosmopolitan. В эти же годы начинается чуть ли не самая важная для Эрте карьера — сценографа, оформившего за свою жизнь множество классических балетных спектаклей (для парижской и чикагской опер, для таких крупных хореографов, как Ролан Пети и Зизи Жанмер) и невероятно популярных в 1920-е годы танцевальных постановок в кабаре. Параллельно Эрте занимался дизайном мебели, аксессуарами для интерьеров и ювелирными украшениями.
В 1920-е Эрте уже икона ардеко — главного межвоенного стиля, обязанного своими лаконичными геометрическими формами кубизму, а буйством красок — дягилевским «Русским сезонам». Правда, с антрепризой Дягилева молодому, но уже знаменитому художнику не пришлось сотрудничать: он предпочел ей в 1919 году более выгодный контракт в Голливуде, о чем потом жалел всю жизнь. Зато в Америке его тоже ждал успех: он сразу стал живым символом французского вкуса и роскоши, настоящей звездой. Заказы сыпались со всех сторон; в 1925 году с Эрте заключила контракт и знаменитая кинокомпания Metro-GoldwynMayer. Однако после Второй мировой войны Эрте — опять в своем любимом Париже и опять сотрудничает с парижскими кабаре: танец в той или иной форме, будь то в рисунках, скульптуре или спектакле, оставался главной страстью его жизни. Даже самая последняя работа Эрте, выполненная за год до смерти, — эскизы декораций и костюмов к бродвейскому мюзиклу Звездная пыль. Так что встреча Эрте и Элен Мартини, владелицы кабаре Folies Bergere и еще целого ряда других парижских ночных заведений, за что ее и прозвали «царицей ночи», была предначертана судьбой.
Их дружба продолжалась всю жизнь, до смерти Эрте в 1990 году. «Мы перезванивались по пять раз в день», — вспоминает Мартини. Помимо общей страсти к кабаре, их связывала и общность биографий. Элен Мартини, француженка по отцу и русская по матери, тоже была эмигранткой: она приехала в Париж после войны из Польши, без гроша в кармане, чтобы завоевать французскую столицу, как когдато Эрте. Как и он, она сделала головокружительную карьеру, став владелицей самых популярных парижских кабаре. Как и к нему, к ней была благосклонна судьба: сначала она выиграла в лотерею 3 млн франков, а затем вышла замуж за преуспевающего адвоката Нашата Мартини, сирийского эмигранта, тоже вынужденного бежать в 1947 году во Францию. Он поддерживал ее во всех начинаниях.
Результатом дружбы Эрте и Мартини, длившейся почти полвека, у Элен, ушедшей на покой в 2011 году, стала внушительная коллекция работ художника. Это около 1 тыс. рисунков и эскизов к постановкам в кабаре, принадлежавшим ей: Folies Bergere, Lido, Folies Pigalle, Moulin Rouge и других. Свою коллекцию костюмов к спектаклям она уже выставляла на продажу в июне прошлого года. Теперь пришла очередь рисунков Эрте, которые, учитывая объем коллекции, аукционный дом Bailly-Pommery &Voutier собирается продавать в три сессии.
На первых торгах, 8 июня, будет 300 гуашей, датируемых 1920–1980 годами. Главный лот — эскиз занавеса для Folies Pigalle (гуашь, бумага, 16,5 х 25 см) — предварительно оценен в €800–1000. И эта оценка, как и эстимейты остальных лотов, которые варьируются в диапазоне €300– 1000, скорее всего, минимум удвоятся. Во-первых, интерес к Эрте постоянно высок. Во-вторых, коллекция Мартини — с безупречным провенансом, что принципиально, учитывая хождение на рынке множества подделок Эрте. Этому косвенно способствовал и сам художник. После возрождения интереса к ардеко в 1970-е годы вновь возник интерес и к вещам Эрте. Поскольку их стали охотно покупать, он, не устояв перед соблазном, наладил серийное воспроизводство своих произведений 1920–1930 годов, переводя их в литографии и печатая тиражом до 300 и более экземпляров. Его же эскизы 1920-х годов на рынок выходят редко. Так что коллекционеров на парижских торгах ждут работы с отличной во всех отношениях историей. Она, к тому же, скоро обогатится новыми деталями и эпизодами: Мартини заканчивает писать мемуары, где, несомненно, не одна страница посвящена ее дорогому другу Роману Тыртову.
