Когда власть нуждалась в искусстве
Художники итальянского Возрождения работали над идеологическим заказом власти под жестким гнетом цензуры, и это историческое обстоятельство только способствовало рождению шедевров
Книга Элисон Коул «Ренессанс в Италии. Жизнь при дворе: искусство, удовольствие, власть» научно-познавательная. Она наверняка будет интересна историкам искусства: в ней они найдут новые факты и их трактовки. Ее с пользой прочтут и почитатели итальянского Возрождения, знающие произведения и биографии художников того времени, прославленного многими поколениями искусствоведов. При этом рядовому читателю Коул никак не помогает, не стремится его развлечь. Она последовательно и подробно, непременно ссылаясь на исторические источники и работы современных исследователей, рассказывает о придворной жизни в итальянских городах-государствах в XV веке и о роли искусства и художников, идеологически обслуживавших власть.
В ее книге великие мастера, главные герои и персонажи истории искусства, предстают не одинокими гениями, а исполнителями заказов, сформированных при дворах потребностями хозяев и сформулированных их гуманитарными советниками. Что нисколько не умаляет личного таланта и творческих достижений художников, работавших в мало комфортных условиях идеологического давления, профессиональной конкуренции и зависимости от властных прихотей. Великому Леонардо при дворе Лодовико Сфорца мало того что не платили, так еще и не слишком выделяли его среди многочисленных коллег. А Изабелла д’Эсте могла легко отклонить свой портрет, написанный Андреа Мантеньей, как плохо сделанный и лишенный сходства. Хотя к тому времени художник уже создал в Мантуе шедевры вроде росписи в Камера дельи Спози, «брачном чертоге» в Палаццо Дукале.
Но герцоги и герцогини — власть — в книге не обличаются, они такие же ее герои, что и художники. Заказчики искусства шесть веков назад были настоящими соавторами живописцев, скульпторов и архитекторов (а большинство художников исполняли одновременно все эти роли плюс организовывали праздники), иногда прямо руководя творческим процессом, подробно обговаривая сюжеты, персонажей и композицию, или же четко высказывали свои требования. Поскольку знали, как велика роль искусства в легитимации и пропаганде власти.
Образованность и развитое эстетическое чувство были так же обязательны для пришедших к власти, как военные и дипломатические способности. И Коул подробно, с пониманием обстоятельств времени и места описывает их судьбы и характеры.
Альфонсо I Арагонский, король Неаполя, понимал, «что должен разбиться в лепешку», чтобы его, испанца, признала итальянская знать. Поэтому «выработка изящного языка, вербального и визуального, способного донести идеологию королевской власти до местной аристократии и других итальянских княжеств», стала для него насущной задачей, для чего он пригласил ко двору мастеров из разных европейских стран. А правитель Урбино Федерико да Монтефельтро, заполучивший трон и богатство умением воевать, с помощью искусства неустанно доказывал легитимность своего положения. Этот благородный воин описан Коул с явным сочувствием, так что прочитавшим книгу характерный горбоносый профиль Федерико на знаменитом двойном портрете (с умершей женой Баттистой Сфорца) Пьеро делла Франческа будет казаться прямо-таки родным.
Но книга о придворной жизни Италии XV века, с главами, посвященными Мантуе, Милану, Неаполю и Урбино, написана не просто историком, а историком искусства. Разбор художественных произведений здесь не главная, но обязательная часть повествования. И сделан он очень емко, коротко и точно, без лишних эмоций, но и не без изящных формулировок. Вообще, слог у Коул довольно легкий, можно сказать элегантный, но сдержанный, так что в книге нет ни высоколобого снобизма, ни популистских упрощений. И если что и держит читательское внимание, так это сам материал.
Научно добросовестный автор пишет в предисловии, что тема придворной жизни до нее уже раскрывалась в исследованиях, где «уникальные достижения Ренессанса (который в нашем сегодняшнем понимании охватывает период с 1300 по 1600 год) предстают в куда менее скучном контексте — в богатых декорациях и со множеством деталей» и где «XV век больше не характеризуется как момент волшебного перехода к новому, „современному“ стилю». То есть описан не путь искусства к прогрессу в виде линейной перспективы, а поиск идеального воплощения замысла, продиктованного потребностями времени.
Издана книга не менее изящно, чем написана. Удобный для чтения формат; многочисленные иллюстрации приведены почти всегда в тех же местах, где описаны сами произведения. Конечно, размеры книги не способны передать грандиозность и великолепие росписей алтарей и замков — для того, чтобы их оценить по достоинству, надо ехать в Италию, что после чтения «Жизни при дворе» хочется сделать немедленно. Разве что расширенные подписи красоты ради отпечатаны излишне бледно. И есть только одно спорное решение: написание имен не всегда соответствует традиционному (например, у Федерико да Монтефельтро привычное «г» заменено на «к», а фамилия Борджиа превратилась в Борджа). Возможно, фонетически так точнее, но сила привычки чрезвычайно велика, и, как ни пробовали некоторое время назад письменно называть Вермеера Вермером, так и оставили эту затею.
