Абстракция осиротела
Сообщение о смерти Юрия Злотникова почти мгновенно обросло в Facebook массой сочувственных выдохов, как это бывает с человеком, активно работающим у всех на виду и плотно занятым в текущей художественной жизни. И в самом деле, выставка работ Злотникова в рамках «Форума коллекционеров» висит сейчас в Центральном доме художника на стенде музея ART4. Художник до самого последнего времени активно принимал участие и в групповых выставках, совершенно беспафосный патриарх и один из родоначальников советской послевоенной абстракции, входящий как лучший из лучших (то есть сказавший в искусстве свое собственное, новое слово) в «Список второго авангарда», чуть ли не на аптекарских весах составленный Михаилом Гробманом.
Именно поэтому смерть Юрия Злотникова и производит такой эффект — внезапный и застающий врасплох, несмотря на то, что художнику, родившемуся в 1930 году, в апреле исполнилось 86 лет. Жизнь человека, занимавшегося нонконформистским искусством, тем более абстрактным (Злотников начал прибегать к беспредметности одним из первых в СССР, сразу же после Великой Отечественной), вряд ли можно назвать простой и легкой. Особенно если, помимо абстракций, вспомнить о его «Библейском цикле», создававшемся в самые застойные, безбожные годы. Справедливости ради следует вспомнить, что Юрий Злотников, учившийся в Московской городской художественной школе при Академии художеств, стажировавшийся в Большом театре и некоторое время работавший на ВДНХ, занимался не только абстракцией, но и иллюстрировал книги, писал весьма даже фигуративные, остро формальные картины, в которых экспериментировал с экспрессионистическими приемами. Таковы, например, «репортажные» холсты Злотникова со строительства Саратовской ГЭС, по-своему дискутирующие с царившим тогда «суровым стилем».
Законченный формалист, Юрий Злотников с самого начала своей деятельности искал пластически убедительный синтез «осязательной ценности» с реалиями текущего времени. Он то вступал в диалог с «О духовном в искусстве» Василия Кандинского, то использовал в своих «Сигналах» (как назывались отдельные части его самого знаменитого цикла «Сигнальные системы») последние достижения точных наук. Да, Юрий Злотников интересовался советской математикой и не менее советской кибернетикой, ведь именно это позволяло его искусству учитывать «точки прорыва», существующие в обществе, делая живопись параллелью к достижениям в других, культурных и научных, областях человеческой деятельности.
В художественных кругах классик неофициального искусства Юрий Злотников обладал безупречной репутацией и авторитетом. Коллеги и галеристы вспоминают о нем как об очень хорошем человеке и очень хорошем художнике. Не скупятся на превосходные степени, постоянно уточняя, кому что важнее: Злотников — «хороший художник» или же «очень хороший», а как человек он был лучше, чем художник, или такой же выдающийся? Самодостаточный патриарх, сторонившийся, несмотря на всеобщее признание, любых течений и школ и проживший свой век наособицу в творчески активной сосредоточенности, он ушел вместе с этим самым веком. «Караул устал» и «титаны уходят» — пожалуй, самые точные реплики в этом общем гуле голосов, фиксирующих переход Юрия Злотникова в историю искусства.
