Тайны Парижа и тусовки Берлина

Сегодня трудно удивить путеводителем: каждый музей имеет если не мобильное приложение, то сайт, а в Википедии легко найти биографию любого заметного художника. Но любителям искусства этого мало — им хочется знать «секретные места», получить рекомендации от экспертов, а главное, что уж тут скрывать, потешить свое самолюбие знатоков. Именно это желание попасть в круг «своих», избранных уловила Марина Добровинская, руководитель московских образовательных курсов при аукционном доме Phillips, жена известного адвоката и коллекционера Александра Добровинского, начав выпускать ограниченным тиражом арт-путеводители по художественным столицам мира.

Первым в серии стал Арт-Париж. Заполучив именной и номерной экземпляр, похожий на блокнот-молескин, я отправилась в Париж. Открыв черную книжицу, я обнаружила там настоящие оригинальные рисунки, проложенные папиросной бумагой. Целых шесть акварелек современной французской звезды Жан-Мишеля Отоньеля, автора того самого экстравагантного входа в парижское метро — в виде яркой беседки из гирлянд бус — неподалеку от Лувра.

Один из главных бонусов путеводителя — возможность попасть в закрытые для публики частные коллекции и другие места, отмеченные значком в виде черного ключика. Такие как фонд Custodia с архивом в 90 тыс. единиц хранения или ярмарка Paris Tableau — лучшие старые мастера. Воспользоваться этим преимуществом, к сожалению, не удалось: везде в таких местах о посещении надо договариваться заранее, послав по почте свой тайный шифр — номер путеводителя.

Из приветственного слова Луи-Антуана Пратта, профессора Школы Лувра и видного коллекционера, стало ясно, кому предназначен путеводитель. «Достаточно пройти по Большой галерее Лувра, чтобы сразу заметить этих светлоглазых и беззаботных красавиц, прибывших на своих „джетах“ из Москвы или Санкт-Петербурга». И в самом деле, в добавок к путеводителю желателен и личный шофер, дабы найти то или иное место только по адресу (метро, например, не указано, а обычные карты заменены QR-кодами). Но это ерунда по сравнению с тайнами Парижа, которые открывает эта книжка.

Ее автор Алексей Тарханов — известнейший журналист, несколько лет назад перебравшийся в Париж и писавший колонки из французской столицы и для The Art Newspaper Russia. Знакомые с его статьями вправе ждать от написанного им путеводителя еще одного бонуса — прекрасного русского, ироничного и местами даже снобистского, языка. И этот бонус есть! Про заново открытый музей Пабло Пикассо: «Отель Сале в Марэ — это парижский Форт-Нокс с золотым запасом Пикассо». Смелое сравнение в описании нового музейного здания Фонда Louis Vuitton в Булонском лесу: «Лично мне это напоминает счастье в детских комнатах IKEA». Кстати сказать, составители путеводителя позаботились и о тех, кто прибывает в Париж с детьми: целый раздел посвящен тому, куда с ними отправиться. Тут и про карусели, и про фуникулер на Монмартре, и про детские мастерские, например, в Центре Помпиду.

Особенно силен автор путеводителя в том, что касается не самых очевидных мест. Так, я кусала локти, оттого что не удосужилась заранее подготовиться к посещению подруги, живущей на площади Пляс Пигаль. До вечеринки нам надо было убить час-другой, но, увидав вывеску «Музей романтической жизни», мы дружно отвернулись, решив, что это псевдоним еще одного оставшегося с прежних разгульных времен, прославивших этот район, секс-шопа. Но на самом деле это место оказалось, как пишет Алексей Тарханов, исторической «артистической коммуналкой, разве что без надписи на двери „Делакруа — звонить три раза, Жорж Санд — два“», плюс еще и реконструированной в 1980-е модным декоратором Жаком Гарсиа.

Помимо музеев и частных фондов, в полторы сотни пунктов путеводителя входят ярмарки и аукционные дома. Наконец-то непосвященным станет понятна французская система «комиссаров-призеров», угнездившихся в отеле Друо, так непохожая на британскую, и их конкурентов в лице Artсurial. Автор верно замечает, что многие люди стесняются заходить в галереи, лишая себя отдельного удовольствия. Между тем именно в Париже галереи необычайно разнообразны, что и доказывает выборка: тут и старейшая Kraemer, основанная в 1875 году, и старые мастера у Эрве Ааро­на (Didier Aaron), и модернистская мебель, ар-нуво и ар-деко, фотография и современное искусство, абстракционисты и просто модные светские места, интернациональные гиганты вроде Ларри Гагосяна и чисто французские авторитеты, такие как Даниель Темплон, основавший, помимо галереи, популярнейший журнал Artpress. О галеристах рассказывается вся подноготная, которую только можно уложить в пару абзацев.

Уже на обратном пути в Москву, в самолете, вновь открыв арт-шпаргалку, я просто зачиталась: шикарные гостиницы, исторические рестораны, легендарные магазины, студии дизайнеров и дорогостоящих ремесленников, все больше и больше проникаясь особым парижским духом, который так хорошо чувствует автор. Причем здесь путеводитель? Это просто книжка про Париж и про то, как тут все устроено. Остается надеяться, что Марина Добровинская сжалится и выпустит общедоступный тираж. Потому что такая книжка заслуживает не только номерных читателей.

Юлиана Бардолим: «В Берлине все, что становится очень известным, перестает быть интересным»

Автор путеводителя «Арт-Берлин» рассказывает об уникальных чертах берлинской художественной сцены.

Почему раздел музеев начинается не с Музейного острова, а с чего-то не такого очевидного?

Для меня как жителя не просто города Б, а именно мировой культурной столицы Музейный остров совсем не «очевидное». Не то чтобы мне как автору хотелось сильно соригинальничать, но дело в том, что Музейный остров был построен по требованию тогдашней берлинской элиты: дворянства и зажиточной буржуазии, которые обратились к императору с буквальной просьбой, мол, хотим увеселительные места, как в Вене или Париже. Мол, чем мы хуже? Поэтому, Музейный остров — это история про то, как «маленькая» столица захотела стать «большой». Тем более, будем честны, этот город не славится величайшими памятниками истории, построенными за миллион лет до рождества Христова.

Когда мы говорим «Берлин», мы, конечно, в первую очередь подразумеваем ХХ век. Поэтому я и начала с двух музеев — коллекции Берггрюна и коллекции Шарфа-Герстенберга. Они находятся в башнях одного здания, которые разделены проспектом, напротив дворца Шарлоттенбург. Это две частные коллекции, подаренные Берлину.

Берггрюн был известным журналистом в довоенные времена. Потом уехал на стипендию на год в Америку, что спасло ему жизнь, потому что он был евреем. У него осталась мама в Берлине, которая его уговаривала вернуться: «Да ты что? Ничего страшного. Кто вас там пугает так в Америке? Возвращайся! Ерунда какая!»

Он остался в Америке и сделал блестящую карьеру буквально за год. Стал главным куратором музея в Сан-Франциско и открывал выставку Диего Риверы и Фриды Кало. С Фридой у него случился роман, и вообще он стал известной личностью тогдашнего арт-истеблишмента. Он был личным галеристом Пабло Пикассо и многих других известных художников. И конечно, был страстным коллекционером. Его первым приобретением стала работа Пауля Клее, которую он потом всю жизнь возил с собой как талисман. В итоге он собрал фантастическую коллекцию, практически весь ХХ век был у него в руках, он со всеми дружил.

Это все написано в путеводителе?

Да, это все написано в путеводителе. Это не просто неочевидный музей — это очень хороший музей. Именно потому с него нужно было начинать. И с противоположной стороны находится аналогичная частная коллекция, тоже ХХ век, которую собрал известный немецкий промышленник Отто Шарф-Герстенберг. У него, кстати, было очень много старых мастеров: Альбрехт Дюрер, Антонис Ван Дейк, Рембрандт и так далее. Она сильно пострадала, когда бомбили Берлин. Большая часть, кстати, до сих пор находится в розыске как lost art. И ее тоже потом подарили городу. Такие разные судьбы, диаметрально противоположные. Это судьбы Берлина: и все хорошее, и все плохое. Поэтому начинаем с них.

Берлин сейчас мекка художников. Говорят, что это город дешевый, там легче найти мастерскую, там жизнь интернациональная и очень много каких-то неформальных, может быть, вещей, мест, где варятся идеи. Есть ли что-нибудь об этом в путеводителе?

Конечно. Ведь мы говорим не просто о стенах, на которых висят картинки. Мы говорим о городе, людях, его духе на примерах знаковых мест.

Вот я иду по улице и вижу десять вывесок. Я не ориентируюсь в немецком искусстве, я не могу зайти во все места, но всегда хочется понимать, чего нельзя пропустить, что есть вот эти 30 галерей, и они самые важные.

Не обязательно. Из 350 галерей, существующих в Берлине, мне нужно было выбрать порядка 30. Это была, конечно, самая сложная работа. И естественно, топовые галереи я не выбирала: они просто есть, и не упомянуть их нельзя. Но некоторые топовые или галереи средней руки я пропустила, дав возможность поучаствовать молодым и перспективным галереям.

Например, есть такой молодой человек Мартин Квада. Он сейчас делает галерею так, как их делали в 1970-х годах. Немного наивно, наступая на всем уже знакомые грабли. Снимает помещение и все делает своими руками. Чтобы отремонтировать его, он сам берет валик, красит. И его галерея дико популярна. Он, конечно, вырастет. Когда-нибудь он станет буржуазным, скучным и будет хорошо зарабатывать, но сейчас вот этот драйв идет.

Мы все-таки говорим о вещах, которые связаны с Берлином, отражают его дух, историю. Поэтому, конечно, я указывала галеристов, которые повлияли на формирование художественной субкультуры. Естественно, у нас есть Герд Любке (галерея Eigen+Art). Понятно, он сделал этот мир галерей в Берлине, это его заслуга. И без него нельзя, он — один из отцов-основателей. Или Конрад Фишер. Или тот же Фолькер Диль. Но галерея не несет функцию популяризации.

Что касается именно модных мест, куда прямо надо идти, то и это описано в путеводителе. Одна из особенностей Берлина — огромное количество художественных институций и open space. Вот, например, всеобщая хорошая знакомая и всеми любимая Катрин Беккер. Она работает в таком месте — один из кураторов NBK (Neuer Berliner Kunstverein, Новое берлинское художественное объединение). Это художественный институт.

Как это перевести на реалии наши московские? Это что — выставочный зал или там учат?

Конечно, это не спецучилище и не «профка». Институция — это структура, которая финансируется чаще всего из полугосударственных, членских и частных средств. «Полу» — потому что получает не напрямую, а участвуя в конкурсах, представляя свои проекты. «Членских» — потому что verein — это в первую очередь некоммерческое творческое объединение художников, критиков, любителей и ценителей искусства. Ну и плюс различные частные фонды и пожертвования. Совсем грубо говоря, под институцией мы подразумеваем огромный и очень важный культурный пласт: гранты, стипендии, научная деятельность, финансирование некоммерческих проектов и так далее.

Если я, арт-турист, туда приду, что я там увижу?

Выставки, проекты — все то, что не влезет через дверь в обычную галерею. Например, Künstlerhaus Bethanien. Супер! Тысячи квадратных метров выставочного пространства, где каждая выставка обязательна для посещения, и туда стекается весь город, от кройцбергских фриков до галеристов и коллекционеров мирового уровня. А помимо этого, то есть основная функция Bethanien — дом стипендиатов: сотни роскошных мастерских, в который на стипендиях работают и живут художники со всего света. Если ты художник, то все галереи до этого сотрудничества можно вычеркивать, потому что тебе в биографии хватает строчки «стипендиат в Künstlerhaus Bethanien». Это важная веха в карьере, на остальное люди просто смотреть не будут.

Говорят, что Берлин — город тусовщиков, что там никто ничего не покупает, но хорошо жить. Там весело, много коллег, а серьезных коллекционеров мало. Но это я слышала какое-то время назад. Справедливо ли это сейчас?

Это было справедливо, поэтому мы и говорим о Берлине как об очень молодом, растущем городе. Это главное, что отличает его от других. Город растет, и сюда приезжают серьезные коллекционеры. Привозят готовые коллекции, покупают квартиры, делают там мини-музеи, как, например, Ингрида и Томас Йоханн, куда они приглашают того, кого хотят.

Что есть в Берлине уникального, что нельзя даже сравнить ни с какими другими городами, на художественной сцене?

Процесс. В Берлине важен не результат, как мне кажется, а именно процесс. И его скорость. Все меняется очень быстро. Плюс очень особенная художественная ментальность, когда все, что становится очень известным, перестает быть интересным. Берлин вообще не любит успешные истории.

И конечно, неформальные арт-пространства, art spaces. Это какое-то сумасшествие. Их огромное количество. Это то, что убьет галереи, если они не будут реформироваться.

Ну и не стоит забывать очень хорошие частные музеи, такие как Boros Bunker или me Collectors. Это абсолютно берлинский шик, это очень-очень правильно.

Грубо говоря, открыть частный музей, большой и интересный, в Берлине не так дорого, как, например, в других столицах, где каждый клочок земли уже золотой, — да, так я поняла?

Да. Плюс еще благоприятная муниципальная и общественная среда, когда тебе говорят: да берите, ради бога, для искусства! Если придет человек и скажет: «Хочу открыть магазин, ресторан или музей», ему ответят: конечно, музей — город располагает к тому, мол, давайте мы поможем.

Вопрос про русскую диаспору. В Берлине есть вообще тусовка русская? Или там все так перемешано, что уже не важно, откуда ты?

Я не могу сказать, что в Берлине есть отдельная русская тусовка. Вообще я считаю, что это не очень правильно — объединяться по национальному признаку. Но, пожалуйста: Барбара Вайс выставляет нашего великого соотечественника Боба Михайлова. Известная старая галерея, и у нее один художник из бывшего СССР. И такая «квота» примерно везде: почти в любой обычной берлинской галерее можно встретить одно-два русских имени. А вот, например, Вадим Захаров сделал, по сути, свою галерею в собственной чудесной мастерской.

Очень многие русские художники начинали свою карьеру в Берлине, то есть опять же прошли через институции — DAAD (Deutscher Akademischer Austauschdienst, Германская служба академических обменов) или Künstlerhaus Bethanien. Анатолий Осмоловский, Олег Кулик, Маша Серебрякова, Анатолий Журавлев — это люди, которым Берлин дал если не рост, то хороший пинок. Поэтому в нашем путеводителе я не умалчивала о хороших художниках. Я считаю, что здесь есть прекрасные русские художники, которые любимы на Западе, отлично вписаны, сделали карьеру, и это замечательно.