По делу Елены Баснер суд выслушал ключевого свидетеля
В Дзержинском районном суде города Санкт-Петербурга 7 апреля продолжилось рассмотрение дела Елены Баснер. Как известно, коллекционер Андрей Васильев обвиняет искусствоведа и эксперта аукционного дома Bukowskis Елену Баснер в соучастии в продаже ему поддельной работы Бориса Григорьева «Парижское кафе». На очередном заседании в течение четырех часов суд допрашивал старшего научного сотрудника Государственного Русского музея, хранителя отдела рисунка Юлию Солонович.
В 2011 году Юлия Солонович исследовала принадлежащую Андрею Васильеву работу и совместно с двумя другими специалистами обоснованно вынесла отрицательное заключение о ее подлинности. В зале суда она дополнительно описывала работу из коллекции Васильева как более яркую по цвету в сравнении с эталонными вещами Григорьева. Руководствуясь логикой и искусствоведческим опытом, Юлия Солонович сейчас датирует принадлежащую Васильеву подделку предположительно 1970–1980-ми годами.
Одна из коллизий прошедшего заседания суда заключалась в следующем. Вскоре после того, как в 2009 году Юлия Солонович увидела дома у Елены Баснер произведение Григорьева, она обратилась к внешне аналогичной работе из фондов Русского музея. Сторона обвинения настаивала на взаимосвязи этих событий, однако в ответ музейный сотрудник утверждала об отсутствии умысла и об иной последовательности мыслей и действий: только достав из папки в хранении работу и вспомнив об увиденной у Баснер, она проверила подлинность музейной вещи технологической экспертизой пигментов. Эта ситуация, а вместе с ней и субъективность критериев знаточества, понятна всякому, кто знаком с течением музейных будней, но явно вызвала подозрение юристов.
Многие вещи со временем позабылись, и свидетель смогла ответить не на все вопросы. Не раз во время перекрестного допроса свидетеля железная судейская логика вступала в ощутимое противоречие с рассуждениями музейщика и искусствоведа. Так, чтобы выяснить круг обязанностей научного сотрудника музея, представитель обвинения пытался отделить «научную работу» в строгом понимании от других музейных занятий. Вряд ли кто-то из интеллигентных музейных сотрудников готов принять такую постановку вопроса и ответить на него с требуемой в суде прямотой.
На следующее заседание, которое состоится через десять дней, будут приглашены другие сотрудники Русского музея, в частности Мария Черкасова, занимавшаяся исследованием работы из коллекции Андрея Васильева с технологической стороны.
