Последний фундаментальный труд Светланы Батраковой (1929–2017), одного из признанных отечественных исследователей западного искусства ХХ века, посвящен изучению взаимовлияния науки и искусства — и того, как они вместе поменяли наше представление о мире. За эту тему редко кто из специалистов решается браться ввиду ее неподъемности. Светлана Петровна взялась. В своих прежних работах она всегда помещала изобразительное искусство в контекст различных гуманитарных дисциплин. Теперь же пришла очередь естественных наук, точнее, великих открытий в физике.
Словно предваряя скепсис читателя, автор пишет в предисловии: «Наука и искусство, физика и живопись — как, казалось бы, они далеки друг от друга! <...> Тем не менее художники не единожды интересовались новациями в области точных наук… используют в своих композициях элементы, детали, структуры микромира научных исследований». Хотя в этом воображаемом споре с читателем она соглашается, что «искусство и, скажем, физика оставались весьма далекими друг от друга занятиями», но все же подчеркивает, что они «работали в едином смысловом поле, ощущая, каждый по-своему, совершающийся поворот от классической картины мира — к неклассической».
Монография разведена по четырем большим главам. Они, в свою очередь, разделены на подглавы, где излагаются идеи ученых — от Альберта Эйнштейна до Стивена Хокинга, философов и культурологов — от Анри Бергсона и Эрнста Кассирера до Жиля Делеза и Умберто Эко. И в каждом случае это происходит в диалоге с искусством авангарда — от футуристов, Кандинского, Дюшана, Шагала, Пикассо и Мондриана до сюрреалистов и Поллока. Причем речь здесь идет не только о влиянии научных открытий на искусство, но и наоборот, подтверждением чему служат цитаты из Фридриха Ницше, предлагавшего «взглянуть на науку под углом зрения художника», а также математика и мыслителя Анри Пуанкаре, который в своем труде «Наука и метод» высказал идею об эстетической, а не логической природе математического ума.
Знания Батраковой не могут не впечатлять своей энциклопедичностью. Но книга читается легко — за счет живого, эмоционально окрашенного языка (автор не чурается даже разговорных оборотов). К тому же издание щедро иллюстрировано произведениями искусства — надо полагать, не для визуализации той или иной научной идеи, а чтобы дать и читателю шанс по-своему интерпретировать материал и возникающие ассоциации.
