Создание музея граффити в Санкт-Петербурге

Не является ли легализация стрит-арта попыткой властей контролировать творческий процесс художников?

Официальный музей граффити скоро появится в Санкт-Петербурге, под него будут отданы неиспользуемые цеха действующего завода слоистых пластиков. Музей — инициатива собственников завода. Он уже зарегистрирован в Минюсте, его выставочная площадь составит 2 тыс. м2, открытие запланировано на 2015 год.

Не секрет, что с улиц граффити давно перекочевали в музеи и «белые кубы» галерей, а работы звезд стрит-арта вроде Бэнкси, Кита Харинга, Жан-Мишеля Баскиа и Ли Киноньеса фигурируют в топах аукционных продаж. Стрит-арт лишился налета подпольности едва ли не с момента своего зарождения: фестивали и выставки уличного искусства проходят по всему миру, а граффитисты оформляют магазины и рекламные щиты. Музеефикация граффити в России, однако, явление недавнее. Фестивали граффити регулярно проходят по всей России: в Екатеринбурге, Казани, Ростове и Санкт-Петербурге. Один из первых столичных фестивалей состоялся в 2006 году на «Винзаводе». Туда же в 2010 году переехал проект Стена (организаторы — участники группы «310» Степан Краснов (Fet) и Андрей Целуйко (Zeaner)), открывшийся годом раньше на «Арт-стрелке», сотрудничавший с художниками и проводивший лекции и дискуссии по проблемам уличного искусства. Музейные выставки стритарта проходили в Москве с середины 2000-х. Здесь можно вспомнить проекты Граффомания (Московский музей архитектуры им. Щусева, 2004), Граффити: культура — субкультура — контркультура (Библиотека иностранной литературы им. Рудомино, 2004), Original Fake (Московский центр искусства, 2005), Метаморфозы граффити (Дарвиновский музей, 2011), акцию Стрит-арт (Государственная Третьяковская галерея, 2006), фестиваль стрит-арта «Мост» в пространстве Дизайнзавода «Флакон» (2012).

Новый поворот в судьбе стрит-арта в России наметился в феврале 2013 года, когда Группа компаний ПИК и фонд «Социальные проекты и программы» при поддержке правительства Москвы запустили проект Забота об общих жилых пространствах и противодействие вандализму. Своей целью организаторы видели своеобразную гигиену уличного искусства в пространстве города: чтобы граффити появлялись не хаотически и абы где, но служили благоустройству городской среды. Компания-застройщик активно поддержала столичный фестиваль «Лучший город земли», в рамках которого художников — с санкции застройщиков — активно начали запускать на улицы города для создания настенных росписей и граффити. По словам главы Департамента культуры Москвы Сергея Капкова, всего в рамках фестиваля планировалось расписать 150 городских объектов. Всем желающим предлагается «граффити-помощь»:поклонники уличного искусства могут отправить заявку художникам на создание произведения стрит-арта в их районе. Кульминацией «выхода в народ» стало открытие летом проекта СахАрт на территории Краснопресненского  сахарорафинадного завода. Посетителям предоставили полную свободу самовыражения. В пространстве завода (как выяснилось, обреченного вскорости на снос) оставить свой след мог практически каждый: наплыв заявок был колоссальным, и места хватило почти всем. Подобная «стерилизация» граффити, выхолащивающих собственное содержание в сторону совсем прикладных задач (граффити на тему войны 1812 года), казалось бы,  противоречит протестному духу уличного искусства, некогда вполне сознательно стремившегося к  нелегальности, — работать на заказ соглашаются не все художники до сих пор.

Впрочем, такое  противопоставление далеко не всем экспертам кажется справедливым. «Конфликт нелегального и легального искусства в области граффити — смешной, но очень распространенный стереотип, — говорит независимый куратор Анна Нистратова, занимавшаяся рядом проектов, связанных с уличным искусством. — Еще год назад в Москве почти не было ни одной настенной росписи, а сейчас их уже больше сотни. Граффити и настенные росписи — это часть визуального облика города, над которым тоже необходимо работать». Проблема, по мнению Нистратовой, состоит в отсутствии внятной городской политики в области пабликарта. Фестиваль «Лучший город земли» выглядел больше как развлекательное событие. За год возникло более сотни объектов, но не появилось четкой процедуры оформления разрешения на роспись стены или условий сохранения граффити. «У нас очень широкие возможности использования стрит-арта для улучшения городского пространства. Но хотелось бы, чтобы процессы были прозрачными», — считает куратор. По мнению уличной художницы Микаэлы, легализация граффити — попытка со стороны властей контроли- ровать независимый творческий процесс: «Стрит-арт во многом прорыв иерархий. Власти удобнее, если художники действуют в отведенных рамках». Тем не менее художница не отвергает для себя возможности участвовать в мероприятии, связанном с уличным искусством, если оно не противоречит ее политической позиции. «Мое участие или неучастие зависит от политической идеи события. В таких проектах, как Голос улиц и Феминистский карандаш, я участвовала потому, что эти события были важны для меня с политической точки зрения», — объясняет Микаэла. Идея сделать граффити вместе с жителями района ей очень интересна, «если при этом удастся отразить проблемы, волнующие людей».- Валерий Леденёв

Дмитрий Зайцев
Председатель совета директоров завода слоистых пластиков, инициатор создания музея стрит-арта

Идея создания музея стритарта возникла у меня два года назад, мы отталкивались от особенностей места. У нас есть завод, которому 60 лет, он старый, где-то грязный. Когда каждый день приходишь туда на работу, в какой-то момент возникает желание изменить пространство вокруг себя. Мы решили провести архитектурный конкурс на проект перестройки старого здания с башней на территории нашего завода. Оно не используется, а снести его жаль. И мы задумались над созданием музея современного искусства. Когда архитекторы — участники конкурса приехали и увидели территорию завода, они сначала удивились, что мы хотим что-то строить, и сказали: «Да у вас и так все хорошо». Но для меня лично музей на нашей территории — это другой взгляд на промышленную архитектуру. Лозунг музея можно сформулировать так: Аrt meets industry — «Искусство встречается с промышленностью».

В 2015 году планируется открытие музея, но он живет уже сейчас: художники работают на территории нашего завода, мы формируем коллекцию. Бюджет проекта — $10–30 млн. Почему стрит-арт? Я хотел открыть музей современного искусства и обдумывал, нужен ли он вообще, ведь сейчас только ленивый не открывает музей, особенно современного искусства. Потом я посмотрел фильм Выход через сувенирную лавку о Бэнкси и понял, что стрит-арт — это именно то, что нужно. Это запрещенное искусство — за граффити есть уголовная статья, — тем не менее художники пишут картины на стенах не просто так, и есть очень талантливые ребята. С одной стороны, это выражение протеста, а с другой — свобода. Мы сейчас живем в очень жестких рамках — закона, бизнеса… И нас с вами как граждан постоянно ограничивают, художников в том числе. В наше время очень тяжело стать популярным художником: нужны промоушен, деньги. И творчески одаренные люди не всегда могут пробиться. Не от хорошей жизни они идут и рисуют на стене или на заборе.

Отношения с художниками стрит-арта выстраивались непросто, потому что сначала свободные художники, нацеленные на протест, восприняли нас как нечто формальное. Это закрытое сообщество, любое вторжение в него воспринимается как попытка ограниить.

Около года у нас ушло на то, чтобы убедить их в наших благих целях — дать художнику возможность реализовать себя на стене работающего предприятия или в рамках музея. Мы провели инвентаризацию стен на заводе и предлагаем художникам выбрать место и реализовать свой замысел. Предварительно мы просматриваем эскизы, но никакой жесткой цензуры нет. Вот художник Тимофей Радя сделал концептуальную работу — манифест стрит-арта.