В воскресенье, 8 декабря, закончила работу ярмарка современного искусства Art Basel Miami Beach — крупнейшее мероприятие подобного рода, подводящее практический рыночный итог уходящему году. По прикидкам Вивиан Эберсман, возглавляющей отдел экспертизы произведений искусства страховой компании AXA Art, в этом году ярмарка наторговала более чем на $3 млрд, что в полтора раза больше, чем, например, на ярмарке в 2011 году, и что в целом выглядит вполне соответствующим аукционным рекордам последнего месяца. «Больше $10 млн за работу — сейчас это становится нормой», — резюмировала Эберсман.
Миллионы долларов были потрачены на искусство, номера в отелях в течение недели были нарасхват — глядя на такое расточительство, трудно представить, что всего пять лет назад этот мир, казалось, был на грани краха.
В декабре 2008 года, когда кризис затронул экономику многих западных стран, бóльшая часть мира искусства почувствовала холодный ветер рецессии. «Art Basel Miami Beach того года останется самой неудачной, — говорит Филип Хоффман, исполнительный директор Fine Art Fund. — Продажи были невероятно низкими, отели пустовали, а фуршеты в галереях собирали человек 20 — не то что сейчас, когда на пляже собирается несколько сотен гостей и подают омары». Кристин Белл из галереи Дэвида Цвирнера вспоминает о той ярмарке как об «очень неудачной». По ее словам, «дилеры тогда остановились на мгновение и подумали: ух, видимо, в этой игре для нас настал период невезения».
Однако, похоже, старые добрые времена вернулись: в среду предварительный VIP-показ ярмарки «был самым посещаемым открытием, которое на моей памяти было в Майами», говорит Белл. «Люди со всех ног неслись посмотреть на наш стенд», — рассказывает Гленн Скотт Райт из лондонской галереи Victoria Miro, продававшей работы по цене приблизительно $500 тыс., например «Цветочки, что расцветут завтра» (2010) Яёи Кусама. Для Greene Naftali, по мнению галеристки Кэрол Грин, эта ярмарка стала самой успешной за историю существования нью-йоркской галереи: четыре ярких матраса Гайтон/Уокер (Без названия, 2013) за $65 тыс. каждый приобрели коллекционеры с «четырех сторон света».
На фоне резко возросшего спроса, возникла новая проблема — «найти товар», говорит Гордон Венекласен из галереи Michael Werner. «Галерей множество, а представленных художников около 50, так что, наверное, у них есть что показать еще на 50 следующих ярмарках», — пытается шутить он. У Michael Werner дела на Art Basel Miami тоже шли хорошо: так, за работу Зигмара Польке 1999 года заплатили $1,4 млн.
Как и почему арт-рынку в столь короткий срок удалось выйти из кризиса? Для этого потребовалось меньше года. Общемировая доля сверхбогатых выросла: число миллиардеров за последние пять лет увеличилось в три раза, достигнув 2170 человек, всего в их распоряжении находится $6,5 млрд, говорится в докладе Wealth-X и UBS. При этом положение остальной части общества ухудшается.
Экономист из Гарвардского университета Ларри Саммерс считает: «Богатство распределяется так неравномерно, что впервые со времен Великой депрессии для среднего класса имеет смысл сосредоточить внимание скорее на перераспределении, чем на росте». Современный арт-рынок тесно связан с судьбами очень богатых. «Случилась мощная поляризация в социуме, и, хорошо это или нет, мы оказались на стороне этого 1%», — говорит Шон Келли, у которого стенд к четвергу был полностью распродан.
Еще один фактор, благодаря которому торговля искусством преодолела период упадка, — возросший спрос коллекционеров из тех стран, которые финансовый кризис практически не затронул, например из Бразилии. В ярмарке принимало участие 13 бразильских галерей, у многих из них продажи шли очень хорошо. Мендес Вуд распродал свой стенд к четвергу, а продажи Casa Triangulo включили три картины Марианы Пальма по $35 тыс. за каждую. Галерея Nara Roesler тем временем за $50 тыс. нашла покупателя на работу Артура Лешера «Fuso № 02» (2013).
Вспоминая 2008 год, Тимоти Тейлор уверяет: «Сегодня все изменилось, и это процесс глобального масштаба». Его галерея продала за $55 тыс. работу Жозефины Мексепер «Pyromaniac 1» (2003). Среди стран, расширивших свое влияние на арт-рынке за прошедшие пять лет, — Катар, Россия и Китай; также стали задавать тон коллекционеры других предметов искусства. «Наши нынешние клиенты не просто обеспеченные люди — это гении, сделавшие головокружительную карьеру в своей области, будь то развлечения, технологии или недвижимость», — рассказывает Тейлор.
Откуда такой внезапный интерес к современному искусству? Социальный водоворот затронул жизнь многих. «Люди хотят быть частью этого кочевого племени, что путешествует по всему миру, рассуждая об искусстве», — говорит Белл. Арт-ярмарка — мероприятие, заточенное под супербогатых. Кристиа Фриланд в книге «Плутократы» пишет: «Не важно, откуда миллиардеры родом — из Нью-Йорка, Гонконга, Москвы или Мумбаи, — у них есть общее: сегодняшние сверхбогатые — народ, который гребет под себя». Многие начинающие коллекционеры стремятся участвовать в общественной жизни, однако они не забывают о прибылях. «Искусство больше не приобретают только для удовольствия, оно давно стало финансовым активом», — говорит Филип Хоффман.
По словам Хоффмана, количество клиентов его фонда выросло с 20 человек в 2008-м до 120 человек в этом году; активы фонда увеличились с $10 млн в 2001 году до более чем $300 млн. Идея использовать искусство в качестве актива лоббировалась и другими экономическими факторами. С 2008 года финансовые рынки стали традиционно нестабильны, банки не спешат выдавать кредиты, а инфляция растет с каждым годом. Во всем мире многие состоятельные люди сейчас рассматривают предметы искусства в качестве осязаемого вложения, которое позволит более-менее безопасно сохранить капиталы, несмотря на то что «по-настоящему хороших работ, которые пройдут испытание временем, всегда будет очень мало», считает арт-консультант Патриция Маршалл.
«Основная идея коллекционирования всегда заключалась в том, чтобы уметь отделить зерна от плевел, найти то, что не утратит своей актуальности и через 20 лет», — говорит арт-консультант Стефано Базилико. По его мнению, хотя время покажет, заслуженной ли была коммерческая популярность некоторых современных художников, культурная значимость отдельных работ не пострадает. «Не то чтобы музыка вдруг остановилась, мир проснулся и сказал, что мы сошли с ума или заблуждаемся», — резюмирует он.
