В1866 году прерафаэлит Данте Габриэль Россетти приобрел картину конца XVI века с изображением оживленной улицы в неизвестном городе, принадлежавшую, по его мнению, школе Веласкеса. Разрезанная на две части, она украшала лондонский дом Россетти, а затем была перевезена в поместье Келмскотт, где хранится до сих пор. Только в 2009 году историк Кейт Лоу и искусствовед Анна-Мария Джордан Гшвенд установили: улица на картине — это лиссабонская Руа-Нова-дош-Меркадореш, Новая торговая улица, названная кем-то «одной из богатейших улиц в мире». Руа-Нова служила торговым и культурным центром города, перестраивавшегося на средства, стекавшиеся сюда благодаря португальской торговле по всему свету. Это была своего рода лиссабонская площадь Святого Марка, место проведения церемоний и демонстрации могущества. Или, если точнее, ее Риальто, «Пятая авеню и Бонд-стрит того времени». Здесь располагались дома и лавки купцов, где продавали экзотику эпохи Великих географических открытий. Со всей Европы съезжались сюда за товарами и впечатлениями. Лиссабон был городом мирового значения, и это полотно неизвестного фламандца свидетельствует о его уникальном положении.
Опознание города на картине особенно ценно, так как изображения Лиссабона эпохи Возрождения крайне редки. Многое было утрачено из-за сильнейшего землетрясения 1755 года, когда погибли произведения искусства, их описи и накопленные свидетельства, способные помочь нам составить представление о динамичности этого города, через который товары со всего мира и иноземные обычаи проникали в Европу. На Руа-Нова и в прилегавших к ней кварталах можно было купить все, что существует на свете: фарфор династии Мин, попугаев, слоновую кость со Шри-Ланки, ювелирные изделия, лакированную утварь, азиатские ткани и резной горный хрусталь.
В ключевых статьях сборника Гшвенд и Лоу рассматривают изображение деловой улицы, разбирая вопросы лиссабонской идентичности и смешения рас, анализируя материю самого города и воссоздавая возникшие там торговые связи. Далее рассказывается о товарах, купленных на Руа-Нова, и о торговых системах, благоприятствовавших производству, приобретению и перемещению произведений искусства по всему миру, а также о сформировавшихся на их основе структурах потребления жителей самого Лиссабона.
Хью Креспо использует опись имущества купеческого дома, дабы рассмотреть, какими предметами пользовались в повседневности португальцы. К концу XVI века восточные шелковые ткани и позолоченная мебель переполнили рынок, поэтому для королевской семьи и знати интерес представляли лишь самые изысканные образцы. То, что раньше имело статус предметов роскоши, стало привычным для среднего класса из-за увеличения объемов ввозимых восточных товаров. К примеру, в сопровождающих груз документах одного корабля значится 19 тыс. азиатских вееров. Другое судно в 1518 году везло более 2 т азиатского шелка с Малабарского берега. В течение столетия эти цифры росли. В книге содержатся исследования, посвященные видам произведений декоративно-прикладного искусства: шри-ланкийской гравировке по горному хрусталю, индомусульманским лакированным щитам, индийским фигуркам из слоновой кости на христианские сюжеты. Они показывают, насколько разветвленной была торговля, позволявшая европейцам поставлять на местный рынок предметы, использовавшие художественные стили из самых разных уголков Земли. Таким образом, авторы этой книги заложили основу для дальнейшего исследования пока еще недостаточно изученной темы развития вкусов в эпоху Возрождения.
Annemarie Jordan Gschwend and K.J.P.Lowe, eds. / The Global City: On the Streets of Renaissance Lisbon. Paul Holberton Publishing. 296 с. £40 (твердая обложка). На английском языке
