Представьте, в мире живет множество людей, интересующихся отдельными личностями или явлениями. У одного моего знакомого (марокканского еврея, между прочим) в доме есть комната, оформленная под музей Элвиса Пресли, другой собирает все, связанное с Кировским балетом. Художник Александр Шабуров из «Синих носов» коллекционирует книги и сувениры, связанные с Шерлоком Холмсом, и даже организовал в 1990 году Уральское холмсианское общество (УХО), славное, помимо прочего, изданными сборниками апокрифов. Для таких, как Шабуров, в Лондоне есть свой магазин, напичканный collectobilia, предметами локального холмсианского культа, так же как в Париже есть лавочка, предназначенная для фанатов Жюля Верна. А сколько поклонников у старинных комиксов, героев Стартрека и даже Гарри Поттера!
Симптоматично, как локальные культы чаще всего окружают культурные явления, так или иначе связанные с детством. Из-за чего к эстетическим аспектам восприятия всех этих редкостных вещиц прибавляется неизбывная ностальгия. Причем не только личного (раньше и деревья были большими, а зеркала не врали), но и общекультурного характера.
Все это, конечно, имеет разную степень значимости — как культурной, так и коллекционной. Старые, «с историей», предметы обладают большей ценностью, чем типографские новоделы, хотя бы уже потому, что они встречаются реже, а собрать их сложнее. В Англии коллекцией, посвященной Алисе в Стране чудес, которая в этом году празднует юбилей, мало кого удивишь. И потому, что книга Кэрролла давно стала общим местом мировой цивилизации, и оттого, что в этой стране ценят не только «старые деньги», но и всяческий бытовой антиквариат, коим стабильный быт обрастает примерно так же, как корабельное дно ракушками. Блошиные рынки, время от времени затеваемые в Москве, показывают, насколько бедна вещная среда, в которой живем мы.
Первый раз Виктор Новичков попал за границу еще до перестройки. Денег, понятное дело, было немного (ведь вывозить тогда можно было не больше 120 руб.). Собираясь в Лондон, основательный турист проконсультировался со знающими людьми, интересуясь важнейшим для каждого советского человека вопросом: что же вести на обмен? Как ни странно, нашлись свежие головы, сказавшие, что водку и икру везти не нужно, лучше купить пару советских изданий Алисы в Стране чудес Льюиса Кэрролла. Предложение выглядело странным, но для Новичкова, сына доцентов, всю жизнь преподававших детскую литературу в Институте культуры, логичным. К тому времени Виктор уже прекрасно понимал ценность советской школы детской иллюстрации, известной во всем мире наравне с иконами и достижениями авангарда.
Оказавшись в Лондоне, Новичков все четыре найденные им в СССР книги про Алису сдал за несколько сотен фунтов в специализированный магазин, торгующий collectability — предметами, представляющими интерес для коллекционеров. В том числе и узконаправленный (помимо Алисы в ассортимент этой лавки входят артефакты, связанные также с Винни-Пухом и Мэри Поппинс). Увлечение collectobilia совмещает странности и чудачества личного интереса с попытками поймать общие тренды. Когда я спросил Виктора Новичкова, почему он собирает оригиналы иллюстраций русских художников к английской книге, вместо того чтобы заниматься, например, сказками Александра Пушкина, коллекционер объяснил, что Алиса в Стране чудес — это глобальный тренд, в котором существует четко разработанная традиция. И поэтому более отчетливы критерии качества, легче выделяются индивидуальные достижения и особенности личной фантазии иллюстраторов, зачастую играющих с историей не только литературы, но и всего мирового искусства. Конечно, Новичков собирает работы именно русских и советских художников. Национальная по своему характеру основа его коллекции вливается в общемировую традицию оформления великой книги. И оттого может быть понятна без перевода в любой стране.
Сейчас в кэрролловском кабинете Виктора Новичкова хранится около 300 русских изданий книги и приблизительно 500 оригинальных работ, среди которых нет ни одного Белого Кролика или Безумного Шляпника, похожих друг на друга. Прежде всего это папки с рисунками и графикой Геннадия Калиновского (1926–2006), почти полный комплект этих, пожалуй, самых известных и узнаваемых в России иллюстраций к Алисе. Нервный штрих Калиновского, кстати, особенно ценится в Англии, так как лучше всего передает природу игрового кэрролловского абсурда. Работы советских и российских иллюстраторов детских книг, выросших на достижениях авангарда начала ХХ века, сплетенных с концептуальными подходами второй половины столетия, давно оценены западными коллекционерами как одно из главных достижений русской культуры.
Другими важными иллюстрациями к книге Льюиса Кэрролла уже в последние советские десятилетия стали циклы потомственного авангардиста «хлебниковского круга» Мая Митурича (1925–2008), соединявшего виртуозную иероглифическую пластику с наивом, а также Эдуарда Гороховского (1929–2004), одного из самых последовательных концептуалистов, игравшего с фотографией и гиперреализмом.
Оформляли Алису в Стране чудес и общепризнанные, едва ли не самые опытные книжные художники «новой российской волны»: Александр Кошкин (р. 1952), Юрий Ващенко (р. 1941), Лидия Шульгина (1957–2000), одна из лучших учениц Виктора Пивоварова, соединявшая иллюстрации с театрализованным, как бы сценографическим разворотом.
Нынешние книгоиздательские практики бегут «штучного оформления», поставив на поток недорогие картинки, отсылающие к рисованным мультфильмам, из-за чего оригинальное оформление классического текста позволяет сохранять живые традиции иллюстрирования в самом что ни на есть буквальном смысле.
Но книжными артефактами дело не ограничивается. Подобно другим спецам collectobilia, Новичков собирает постеры и театральные афиши, росписи по тканям и фарфору, игральные карты и игрушки (самая забавная — комплект матрешек с лицами персонажей из Зазеркалья), палехские шкатулки со сценами из сказки, открытки, вкладыши, наклейки. На отдельной стене висят наброски Аси Векслер к обложкам виниловых грампластинок, записанных с участием Владимира Высоцкого, обыгрывающие стиль и образы классиков западного сюрреализма.
Когда я спросил о том, какие явления русской культуры остались в стороне от коллекционеров, но вполне достойны отдельного культа, Новичков не задумываясь назвал книгу Виктора Драгунского Денискины рассказы, в оформлении которой отметились все лучшие иллюстраторы советской поры. Впрочем, сам Денис Драгунский, прообраз мальчика из известных рассказов своего отца, ничего о существовании таких собраний не знает. Это дело будущего.
Умный коллекционер умеет совместить собственный интерес не только с важной культурной работой, но и с общемировыми тенденциями. «Правда, для того чтобы ценилась сугубо местная collectobilia, нужна расширенная арт-сцена, — объясняет Новичков, — детально сегментированный рынок и критическая масса собирателей».
На прощание я спросил, какая у такой коллекции может быть цель. Допустим, соберется полный комплект русской Алисы, но дальше-то что? Ответ меня удивил. «Я и не думал никогда ее продавать. Я бы хотел передать ее в хорошее место. В детскую библиотеку или, например, на кафедру Института культуры, где всю жизнь проработали мои родители. Тут только одна проблема: после развала Советского Союза кафедру детской литературы расформировали, ее больше нет…»
