Книга Искусство с 1900 года авангардна по форме: в ней сочетаются один из древних способов рассказывать историю, то есть летопись, и один из самых современных — гипертекст. События — а под ними подразумеваются отдельные работы, выставки, манифесты (в том числе постановления партии и правительства, если речь об СССР), сочинения критиков и философов, — расписаны по годам.
Но, идя по ссылкам, которые есть на каждой странице, из хроники можно самостоятельно составить и более узкую историю, скажем, абстракции или объекта. Заглавное событие для каждой годовой главки выбрано с тем, чтобы вывести читателя на дискурсивное глубоководье.
Так, выставка Андреаса Гурски в MoMA, отмечающая 2001 год, становится отправной точкой для рассуждения о том, как со сменой аналоговых технологий на цифровые фотография расстается с мифологией документальности, сближаясь с живописью, от которой когда-то отмежевывалась, а в рассказ включены Джефф Уолл, Сэм Тейлор-Вуд и Джеймс Коулмэн.
Разумеется, авангардно и содержание. Все авторы — Розалинд Краусс, Хэл Фостер, Ив-Ален Буа, Бенджамин Бухло и Дэвид Джослит, присоединившийся к компании во втором, расширенном издании, с которого сделан почти безупречный русский перевод под редакцией Андрея Фоменко и Алексея Шестакова, — составляют редакционный костяк журнала October, названного в честь эйзенштейновского Октября и предназначенного для того, чтобы революционизировать критику современного искусства и (классическое) искусствознание. Символ их веры излагается в четырех вводных статьях по методологии и теоретическим подходам: психоанализ (Фостер), социальная история искусства (Бухло), формализм и структурализм (Буа), постструктурализм и деконструкция (Краусс).
Теории и методы обсуждаются авторами и в формате двух круглых столов, завершающих каждую из обеих частей книги (1900–1945 и 1945–2010), но методологических противоречий в коллективе нет: он связан общей идеологической установкой на неомарксистскую критику капитализма: искусство постоянно попадает под подозрение в работе на рынок, в скрытом консерватизме и буржуазности, в предательстве идеалов модернизма.
Характерно, что XX век в этой версии начинается с выхода Толкования сновидений Зигмунда Фрейда, увязанного с эдиповым бунтом венского Сецессиона, Густава Климта, Эгона Шиле и Оскара Кокошки. Конструктивной основой истории искусства здесь всегда служит интеллектуальная история — в соответствии с тезисом Джозефа Кошута «искусство после философии». Поэтому, например, художника Кристиана Болтански в книге нет, а его брат социолог Люк Болтански есть.
Неудивительно, что число упомянутых в книге русских и советских художников едва ли не меньше числа упомянутых мыслителей и пропагандистов в диапазоне от Романа Якобсона, Виктора Шкловского, Михаила Бахтина, Александра Богданова, Бориса Арватова и Осипа Брика до Георгия Плеханова, Льва Троцкого, Анатолия Луначарского, Максима Горького и Андрея Жданова. Вернее, это, скорее, удивительно, ведь Искусство с 1900 года — программно американский взгляд на историю искусства, ограниченный не только идеологическими предубеждениями, но и языковыми барьерами, в прямом и фигуральном смыслах, хотя двое из авторов — работающие в США француз и немец.
Этот взгляд скептически останавливается на Йозефе Бойсе, диагностируя у него национальную ограниченность и иронически отмечая его вклад в культуру «общества спектакля», и уж совсем равнодушно скользит по работам Ансельма Кифера, рассматривая их как симптом «примирения с публикой, то есть с рынком» (Фостер) или как консервативную попытку возродить «историческую подлинность» живописи (Бухло).
Стоит ли удивляться, что русское и советское искусство попадает в поле зрения авторов только до 1934 года, отмеченного достопамятным выступлением товарища Жданова на I Всесоюзном съезде советских писателей, а далее лишь эпизодически. Сталинский соцреализм рифмуется с нацистским неоклассицизмом на Всемирной выставке 1937-го в Париже — в интерпретации искусства сталинизма Фостер опирается на книгу Игоря Голомштока, походя отчитывая Бориса Гройса за легкомысленность.
Русский авангард, воскресший в книге Камиллы Грей Великий эксперимент (1962), оказывает влияние на американских минималистов. Всё. Никто из героев советского нонконформизма и постсоветской современности не привлекает внимания американских летописцев. Илья Кабаков, Андрей Монастырский, Александр Бренер — их имен мы не найдем, как не найдем никого из республик бывшего СССР и стран Варшавского договора. Словно бы бывший второй мир исчез, не оставив по себе ни следа в истории искусства. Искусства после философии, живую связь с которой советское искусствознание как раз и утратило в 1930‑е, подменив теорию, методы и идеи идейно выдержанным пустословием и сделавшись сугубо описательной дисциплиной.
