Театр коронованных актеров: будни и праздники Петергофа

Море литературы о Петергофе и его знаменитых фонтанах глубже, чем Финский залив, на берегу которого находится императорская загородная резиденция. Елена Кальницкая была генеральным директором Государственного музея-заповедника «Петергоф» в 2009–2022 годах, успела изучить его вдоль и поперек. Ее книга «Театр придворной жизни: Очерки петергофской повседневности» — о том, что Петергоф в большей степени, чем Царское Село или Гатчина, не столько место, где жили Романовы, сколько мечта, парадиз и не в последнюю очередь театр.

Придуманный Петром I в пику Версалю, продолженный его дочерью Елизаветой, построившей Большой дворец по проекту любимого ею блистательного Бартоломео Франческо Растрелли, Петергоф был завершен как комплекс Николаем I, создателем парка «Александрия» с дворцом «Коттедж», или «Коточ», как называли его хозяева. Не забудем и про императрицу Анну Иоанновну, которая приказала Растрелли-старшему установить первого, свинцового Самсона на Большом каскаде. Тем самым сравнив своего великого дядю, Петра, с библейским героем.

Автор исходит из трех предпосылок, на которых, как земля на трех китах, держится повествование. Первый кит. Рукотворный от начала до конца Петергоф, как и жизнь там царственных особ с ее протоколом, ритуалами, неписаными правилами, сплетнями, слухами, легендами, — это театр.

Второй кит. Все Романовы, от Петра I до Николая II, с многочисленными семьями подолгу жили в Петергофе, принимали там зарубежную родню, показывали фонтаны официальным делегациям и первым туристам еще с XVIII века. В этом смысле Петергоф уникален среди других загородных резиденций.

Третий (не менее важный) кит. Художественные достоинства петергофских дворцов, их богатые коллекции картин и прикладного искусства хорошо изучены, обо всем этом опубликованы фундаментальные труды и популярные путеводители. Гораздо меньше известно о частной жизни царственных обитателей Петергофа. Свидетельства о ней разбросаны по разным, часто труднодоступным источникам: походным и камер-фурьерским журналам, письмам, мемуарам, периодике. К слову, библиографический раздел включает более 500 источников.

Книга построена как путешествие по театральному организму Петергофа и состоит из 26 очерков. Перед читателями пестрой разноязыкой толпой проходят драматурги, режиссеры-постановщики, актеры — примы и статисты, зрители. Читателю позволено заглянуть в буфет, за кулисы и даже в служебный медпункт.

Уверенно предположу, что Елена Кальницкая не рассчитывала на сквозное чтение книги как романа. Она умышленно делает небольшие повторы в разных главах, когда речь идет об одних и тех же персонажах, напоминает про исторический контекст, в котором происходили петергофские события. Поэтому можно читать книгу с любого места. Например, сначала узнать, что Елизавета Петровна буквально на дух не переносила яблок, зато обожала ананасы, персики, дыни и виноград. А Николай I съедал за ужином тарелку супа из протертого картофеля. Вспомнить историю, как Пушкин подал прошение об отставке с придворной должности камер-юнкера, но под нажимом Василия Жуковского взял его обратно и приехал на ежегодный Петергофский праздник, который отмечался 1 июля.

Среди актеров, или, лучше сказать, акторов, петергофского театра — писатель Дмитрий Григорович, давший взятку служителю парков, чтобы тот запустил фонтаны для Александра Дюма. Тот же Григорович, еще юнкером Главного инженерного училища, ходил в пешем строю из Петербурга в Петергоф, нагруженный лопатой, киркой и кивером. Внутри головного убора были спрятаны апельсины, булки и пирожки. С 1829 по 1852 год после маневров юнкера всех училищ развлекались штурмом Большого каскада, или, как они говорили, «хождением на фонтаны». Мокрые до нитки победители получали из царских рук кольца из яшмы или сердолика.

Казанская дворянка Юлия Перцова вспоминала, как, воспользовавшись отсутствием сторожа во дворце Марли, оторвала «шелковинку», которая осталась на кафтане Петра на месте пуговицы. Войдя во вкус, прихватила лоскут с императорского одеяла.

Матильда Кшесинская не забыла, как танцевала на сцене Ольгина пруда. Декорация была построена так, что она как бы двигалась по водной поверхности. Глава «Драматургия отношений» посвящена фавориткам и фаворитам: Варваре Туркестановой, Алексею Охотникову, Варваре Нелидовой, Екатерине Долгоруковой. Их бурные романы с венценосными особами развивались в декорациях Петергофа.

Необходимо похвалить черно-белые фотографии Дмитрия Яковлева, особенно зимние. Когда нет листвы, а скульптуры спрятаны в футляры, видна вся петергофская архитектура.

В финале — микроложка дегтя. В тексте книги княгиня Мария Волконская (урожденная Раевская), жена декабриста Сергея Волконского, перепутана с княжной Марией Волконской, в замужестве графиней Толстой, маменькой Льва Николаевича Толстого. Она стала прототипом княжны Марьи в романе «Война и мир».