Красота художественного мира в том, что это последний „рукодельный“ бизнес», — сказал в 2008 году в интервью New York Magazine дилер Дэвид Цвирнер. С тех пор много воды утекло. Вместо того чтобы ударить по рукам, на сделках все чаще заключают контракты, и художественный бизнес становится все крупнее и неповоротливее.
Нью-йоркский дилер Пола Купер говорит, что в ее галерею «от коллекционеров приносят все больше контрактов. Это вполне понятно: люди становятся все более склонными к сутяжничеству».
Количество заключаемых контрактов «растет в геометрической прогрессии», сообщает Джошуа Рут, адвокат из компании Glaser Weil. «За последний год более десятка новых клиентов попросили меня детализировать и расширить накладные и договоры о поставке товара», — рассказывает он.
Многие связывают это со стремительным ростом арт-рынка, оборот которого, согласно годовому отчету по арт-рынку ярмарки TEFAF за 2014 год, составил $65,9 млрд. Учитывая весьма внушительное число игроков и хождение таких крупных сумм, «люди все острее сознают, что им необходимо относиться к значительным приобретениям с той же серьезностью, что и к покупке недвижимости», говорит Питер Штерн, один из совладельцев почтенной нью-йоркской адвокатской фирмы McLaughlin & Stern.
Стандартные соглашения, которые коллекционеры вводят в оборот, требуют от продавца гарантий наименования и аутентичности. Адвокаты говорят, что эти меры предосторожности стали популярными из-за скандалов, в числе которых дело о мошенничестве на $120 млн против арт-дилера Лоуренса Саландера, который в 2010 году был признан виновным в продаже нескольким покупателям одного и того же произведения, а также из-за последствий многомиллионных продаж поддельных работ модернистов, которыми занималась галерея Knoedler.
Чаще всего контракты заключаются при покупке модернистов и современного искусства, поскольку это самый крупный и быстро развивающийся сектор. Из-за растущей обеспокоенности возможной спекуляцией некоторые дилеры и художники используют контракты для того, чтобы попытаться контролировать ситуацию с ценообразованием при помощи соглашений, например требующих от покупателя под честное слово не перепродавать произведение в течение определенного времени (как правило, от двух до трех лет). Далеко не все с охотой принимают новые условия. Американский коллекционер Михаил Лари говорит, что «всегда редактирует про себя типа юридический язык галерейных накладных… После того как мы заплатили за произведение, оно становится нашим, и мы имеем право поступать с ним так, как считаем нужным». Но американские дилеры уже давно требуют от коллекционеров предоставлять им право преимущественной покупки в случае перепродажи произведений. (Да и некоторые художники пользуются контрактами не первый десяток лет. Так, с 1970-х Ханс Хааке составляет контракты, согласно которым у него есть право вето на то, как и где выставляются его произведения. «Контракт дает мне ограниченную возможность следить за тем, что за коллекционеры приобретают мои работы», — говорит он.)
Положения контрактов на художественных сделках уже испытывались в суде. Среди немногочисленных примеров — принятое в 1992 году решение Апелляционного суда Нью-Йорка о том, что наследство голливудского продюсера Хэла Уоллиса используется, чтобы сдержать обещание права на преимущественную покупку его коллекции, данное им галерее Wildenstein & Co. А в сентябре этого года федеральный судья установил, что галерея L&M Arts нарушила контракт с далласским коллекционером Маргаритой Хоффман: картина, которую она передала галерее на продажу, в 2007 году оказалась на аукционе; их соглашение предполагало, что все стороны «приложат максимальные усилия для того, чтобы все аспекты этой сделки навсегда остались конфиденциальными». (При этом судья признал невиновным финансиста Дэвида Мартинеса, продавшего это произведение на аукционе, поскольку тот не участвовал в заключении первоначального соглашения.)
Некоторые полагают, что художественный мир выиграет от введения стандартизированного контракта. «Арт-рынок в тех размерах, до которых он разросся, не может существовать в бесконтрактных условиях. Необходимо решение в масштабах всей отрасли. Это уже произошло во всех остальных мультимиллиардных отраслях, почему бы не сделать того же в искусстве?» — говорит бельгийский коллекционер Ален Серве. Впрочем, многие настроены скептически. Арт-консультант Тодд Левин, директор Levin Art Group, считает: «Если кто-то собирается поступить некрасиво, контракт его не остановит».
