Кай Картио: «У нас особенное пространство — очень открытое и гибкое»

Музейный комплекс Amos Rex вобрал в себя прежний Художественный музей Амоса Андерсона и получил в дополнение новые, весьма значительные выставочные площади. Особенно впечатляет публику огромный трансформируемый зал, специально спроектированный под задачи показа современного искусства. Да и внешний облик музейного комплекса привлекает внимание: это теперь еще одна достопримечательность Хельсинки. С директором Amos Rex Каем Картио мы пообщались этим летом в Москве на форуме «Музейный гид», организованном Благотворительным фондом Владимира Потанина.

После смены экспозиции в вашем музее недавно открылась выставка премии Ars Fennica. Расскажите об этом проекте. Каковы взаимоотношения Amos Rex и этой награды?

Это выставка пяти номинантов на получение награды, где показаны работы двух исландских художников — Рагнара Кьяртанссона и Эйидля Сайбьёрнссона, двух авторов из Финляндии — Петри Ала-Маунуса и Ауроры Рейнхард, а также шведки Мириам Бекстрём. Все они представляют то, что мы называем «северным искусством». Отбор художников, претендующих на получение премии, был осуществлен фондом Ars Fennica, куда вхожу и я. Отношения нашего музея с фондом были очень тесными с самого начала, с момента основания этой премии в 1990 году; выставки претендентов на нее на протяжении многих лет не раз проходили в нашем старом здании. Теперь, после нашего переезда в новое пространство, которое вообще замечательно подходит для современного искусства, мы продолжим сотрудничество с фондом и надеемся, что наш инновационный выставочный зал, поражающий посетителей своими архитектурными решениями, станет домом для премии.

Какова судьба старого здания? Оно осталось за вами? Что вы будете делать с коллекцией старых мастеров, ядром прежнего музея?

Основатель нашего музея Амос Андерсон, родившийся в 1878 году, в строгом смысле слова не был коллекционером, его, скорее, можно назвать патроном искусств, меценатом. И его наследие очень неоднородно: там есть и Ренессанс, и барокко, и импрессионисты. Провенанс большинства из этих работ связан с Санкт-Петербургом, потому что многие картины после 1917 года были вывезены эмигрантами из России в Финляндию.

Особняк, построенный в 1913 году, остался в ведении нашего музея. Мы планируем показывать оригинальную коллекцию Андерсона именно там. Обновим здание, попробуем воссоздать интерьеры его эпохи и показать коллекцию через призму личности основателя — наподобие Музея Иза­беллы Стюарт-Гарднер в Бостоне. На двух верхних этажах нашего старого здания через пару лет мы откроем «музей в музее». Кстати, там, в бывших апартаментах, много русской ампирной мебели.

А какие именно это эмигрантские коллекции, не припомните?

Нет, к сожалению, сейчас не назову. А знаете, это очень интересная идея — при создании экспозиции в старом здании как-то отразить российское происхождение экспонатов. Это будет интересно для русских туристов, ведь их много в Финляндии… Кроме произведений, привезенных беженцами из Советской России, в собрании есть антикварные вещи, которые уже в 1920-е годы дилер, работавший на Амоса Андерсона, покупал у советских властей. У них сложились очень хорошие отношения, он получил специальное разрешение на вывоз. Он был важным посредником при перераспределении потока произведений искусства, хлынувших через Финляндию на Запад.

Что еще есть в ваших фондах? Будет ли постоянная экспозиция в новом пространстве?

Мы располагаем крупной и очень важной коллекцией финского искусства периода модернизма. Иногда мы будем представлять эти работы на наших выставках. Например, осенью мы планируем на этом материале крупный показ финского художника, пионера абстрактной живописи Биргера Карлстедта, работавшего начиная с 1920-х годов. Но есть у нас немного места и для постоянной экспозиции. Мы собираемся разместить там нашу коллекцию югендстиля. Получится совсем небольшая экспозиция, но очень важная и ценная. Это будет единственный постоянный раздел здесь — все остальное пространство предназначено для сменяющихся выставок современного искусства, оно прекрасно подходит для эффектных инсталляций.

То есть пополнения фондов не планируется?

У нас для этого не слишком большой бюджет. В основном мы покупаем вещи с выставок, что проходят у нас сейчас, не более того. Это молодое финское искусство.

Кто вас финансирует? Каковы ваши отношения с государством?

Мы частный фонд, имеем статус благотворительного и полностью освобождены от налогов. Цель фонда — поддерживать культуру. С государством у нас сложились хорошие отношения, мы получаем от него небольшие дотации. Это если говорить только о фонде. Музеем управляет отдельная компания, и эта управляющая компания существует на деньги фонда, но при этом платит все налоги, как любое другое юридическое лицо.

Как будет развиваться музей?

У нас — спасибо архитекторам — особенное пространство — очень открытое и гибкое. Оно создано специально и идеально подходит для больших иммерсивных инсталляций. Можно сказать, мы на этом концентрируемся, показывая инсталляции, которые сложно выставить где-либо еще.

А какие еще выставки ожидаются помимо уже названных?

Грядут очень-очень впечатляющие проекты. Мы будем делать и интернациональные выставки, и расширяться не только географически, но и исторически, углубляясь во тьму веков. Мы покажем старое, даже очень старое искусство. Например, древнеегипетское — но очень необычным, удивляющим способом. Причем так, чтобы оно было понятно и маленьким детям.

Имея такого соседа, как Россия, ваш музей как-то сотрудничает с людьми искусства из нашей страны?

Мы очень заинтересованы в российской арт-сцене. И очень рады, что это взаимно. У нас много посетителей из России. Ну а вообще у нас, в нашей команде, есть русский куратор — Анастасия Исакова. Она занимается современным искусством, в том числе курировала выставку премии Ars Fennica, что открыта у нас сейчас.