Кто помнит художественную сцену Лондона конца 1980-х — начала 1990-х, на того книга Элизабет Фуллертон произведет впечатление открывшейся дыры во времени — настолько скрупулезно представлено восхождение к вершинам славы тех, чье появление автор определяет как «революцию в британском искусстве». Притом внимание уделяется не только ведущим фигурам Young British Artists («Молодые британские художники») — Дэмиену Херсту, Трейси Эмин, Саре Лукас, но и массе второстепенных имен из этого поколения, тоже когда-то бывших на устах и давным-давно канувших в безвестность.
Хорошее чтиво (содержание Artrage! зиждется главным образом на разнообразных байках и сплетнях, выуженных в ходе многочасовых интервью), книга эта, однако, страдает тем недостатком, что после нее такое ощущение, будто прошедшие 25–30 лет не отразились на этих людях ну никак. Утверждать на голубом глазу, будто YBA «все те же львы» и есть еще порох в пороховницах, — сегодня это вряд ли возможно. Разумеется, кое-кто вроде Лукас и братьев Чепмен по-прежнему преуспевает. Но вот Херст или Эмин для молодого поколения лондонских художников стали нерукопожатными, они олицетворяют собой искусство раздутое и пустое, с одними только самовлюбленными закидонами. Да и в целом брит-арт нынче внушает не больше пиетета, чем брит-поп, но об этом состоянии дел, к сожалению, Artrage! не рассказывает, по сути, ничего.
Недостает книге и подробного анализа отдельных произведений — притом что многие до сих пор слабо интерпретированы и откомментированы. Знаменитая акула Херста (1991), его посвященная круговороту жизни и смерти «Тысяча лет» (1990), а также серия «Аптечки» (Medicine Cabinets, 1988–2012) демонстрируют нам поразительный талант создавать из груды предметов глубокий пространственный образ — то же можно сказать и об ассамбляжах Лукас «Глазунья из двух яиц и кебаб» (1992) или Au Naturel (1994), и о скульптурах Джейка и Диноса Чепменов в период их работы над тератологическим блокбастером Chapmanworld.
Это искусство знаменовало высвобождение от доминирующего нью-йоркского аналитического новояза, пестуемого теоретиками круга журнала October, на что прочно подсел постмодернизм 1980-х и сопутствующая ему критика. Пересохшей иронии и скепсису бросил вызов ум веселый и стебный, с гораздо большим чувством юмора. Херст первые годы играл здесь весьма значительную роль, пока его не затащили в бизнес-класс мирового арт-рынка с заоблачными ценами, рванувшими в стратосферу аккурат в это же время. Однако Artrage!, не предлагающая читателю особенных глубин критической мысли, делает невозможным различие раннего и позднего Херста. То же касается и любой попытки вычленить безусловно качественные работы YBA из окружающего их обильного китча, чтобы затем, в общей ретроспективе, увидеть всю панораму движения, ну и сделать итоговые обобщения. Эти авторские просчеты еще раз подтверждают правоту историка искусства и критика Хала Фостера: «Без критики история инертна, вне истории критика бессмысленна».
