Хуссейн Чалаян: «Сегодня создавать новые связи между невероятными мирами куда проще, чем это было в прошлом»

Какую инсталляцию увидят посетители проекта «Заоблачные леса»?

Она носит название «Инерция» и посвящена скорости и предчувствию грядущего столкновения. Негативные [«вогнутые»] и позитивные [«выпуклые»] скульптуры платьев — это кристаллизованные мгновения воссозданного удара тела при столкновении. Включение в инсталляцию негативных и позитивных элементов — это попытка аннулировать фактор движения, создать для тела ощущение статического пространства.

Куратор биеннале Юко Хасегава хочет показать художников, которые вслед за развитием технологий выходят из леса и перемещаются в «облака». Насколько вы согласны с ее идеей единой экосистемы, в которой сегодня существуют художники, работающие в самых разных медиа?

Художники, вне всяких сомнений, уже стали частью этой «облачной» реальности, иногда сами того не сознавая.

Среди участников выставки значится Бьорк, с которой вы работали в 1995 году. И вы и она используете музыку и моду в качестве основы, но всегда расширяете границы и идете дальше. Считаете ли вы ее художником? А себя?

Да, мы продолжаем поддерживать отношения, хотя видимся нечасто. Тем не менее, поскольку раньше мы общались гораздо больше, мы по-прежнему близки. В свое время я получил от Бьорк невероятную поддержку и считаю ее одной из добрых волшебниц в своей жизни, поэтому я чувствую, что мы отчасти развивались вместе. Да, каждый из нас по-своему художник — но вопрос любопытный…

Вы думали о карьере архитектора, но связали жизнь с модой. Было бы интересно посмотреть на спроектированное вами здание. Если бы вам предложили построить музей современного искусства, на что он был бы похож? 

Я бы, пожалуй, взялся за такой проект — но делал бы его в зависимости от конкретной местности, site-specific, так что не могу сказать точно, как бы он выглядел.

Если бы вам предложили сделать выставку, в которой ваши работы рифмовались бы с произведениями классического и современного искусства, что бы вы как куратор отобрали для такой экспозиции?

Могу сказать, что я точно взялся бы за это, хоть сейчас это и очень распространенный подход, а к тому времени, когда я бы осуществил эту затею, сама идея, вероятно, уже исчерпала бы себя. Я бы смотрел на искусство с XVII по XIX век.

Давайте поговорим о новых технологиях. Вы за ними следите и используете в работе. Что вас вдохновляет больше всего в современной науке?

Больше всего меня вдохновляет то, что сегодня создавать новые связи между невероятными мирами куда проще, чем это было в прошлом.

Минувшим летом в Москве показывали science-art-перформанс «Инферно» Билла Ворна и Луи-Филиппа Демера, в котором движениями участников управлял компьютер через экзоскелеты. Многие ваши модели крайне технологичны — думаете ли вы, что в будущем одежда тоже может быть подобным инструментом воздействия?

Да, разумеется, благодаря развитию биохимии и программирования появятся новые возможности, которые мы сейчас даже не можем себе представить.

Ваш интерес к моде, по вашим словам, развился из интереса к телу как центру культуры. Однако отношение к телу в восточной и западной культурах отличается, а вы принадлежите к обеим. Как вы находите баланс?

Полагаю, в данном случае вы имеете в виду прежде всего Ближний Восток (а не Дальний), поскольку у меня ближневосточное имя, но я назвал бы свое происхождение средиземноморским. Так или иначе, я на самом деле не считаю, что эти различия так уж велики: большая часть западных ценностей берет начало на Ближнем Востоке. На мой взгляд, к возникновению основных различий между Западом и Ближним Востоком привела западная индустриализация. Но даже на самом базовом уровне, если мы посмотрим на раннее христианство, в ту пору женщины ходили покрытыми. А монахини до сих пор ходят покрытыми и зачастую напоминают мусульманских женщин.

Есть мнение, что вскоре человечество вступит в некую постбиологическую фазу и человеческое тело можно будет трансформировать. Близки ли вам подобные трансгуманистические идеи? Наступит ли момент, когда одежда в принципе перестанет существовать?

Существовать она не прекратит, но я, конечно, думаю, что ДНК-технологии и гибкость генетической информации окажут определенное влияние — и оно не обязательно будет положительным.

Вы представляли Турцию на 51-й Венецианской биеннале, где ваш проект «Отсутствующее присутствие» был об идентичности и ее границах, мультикультурности, географии и антропологии. Как вы реагируете на происходящие в мире конфликты, основанные на нетерпимости к «другому»?

Я живу в Лондоне, где разные культуры смешиваются относительно удачно. Я считаю, что в данный момент в связях между людьми более важную роль играет общность их интересов, чем общая этническая принадлежность.

На мой взгляд, главная причина такой подозрительности по отношению к «другому» — недостаток знаний о «другой» культуре: мы склонны демонизировать то, что нам незнакомо. Возникает замкнутый круг невежества и демонизации «другого» в сочетании с намеренной экономической и культурной изоляцией Запада от «других» культур (если в деле не замешаны деньги или другие ценности), порождающий опасно отчаянных индивидуумов, в которых зарождается гнев, приводящий к тому, что мы называем терроризмом. Изолируйте экономически или культурно любую группу людей (возьмите, например, Северную Корею), и вы получите насилие и разрушение.

За творчеством каких современных художников вы следите? Вдохновляют ли вас какие-то произведения искусства на создание собственных работ?

Да, я слежу за современными художниками, и мне нравятся очень многие. Сейчас мне симпатичны Ахмет Огют, Маркус Шинвальд, Сил Флойер. Напрямую меня никто не вдохновляет, но мне нравится, как эти художники маневрируют, находя способы не погружаться полностью в систему, мне это интересно.

В основном проекте Московской биеннале много российских художников. Знаете ли вы что-нибудь о русском искусстве?

Не очень много, но я с удовольствием узнал бы больше.

Возвращаясь к идее проекта Юко Хасегавы «Заоблачные леса». В мире Интернета и виртуальной реальности у каждого человека формируется собственное «облако», в котором он существует, зачастую оно вырывает его из «леса», к которому он принадлежит по рождению. Куратор видит в этом конфликт и предлагает спасение через искусство. Согласны ли вы с этим утверждением?

Я полностью согласен с тем, что спасение необходимо, в особенности из тюрьмы под названием «мнение» и от вынужденности жить с одобрения других. 

БИОГРАФИЯ
Хуссейн Чалаян
Художник, дизайнер, модельер

Дата и место рождения
1970, Никосия, Кипр
Образование 
Школа искусств Йоркшира; Центральный колледж искусства и дизайна святого Мартина в Лондоне
Этапы творчества
1994 создал первую профессиональную коллекцию одежды, в которую вошли платья из бумаги
1995 начал работать с Бьорк: она участвовала в показе дизайнера на лондонской Неделе моды и носила его костюмы во время тура в поддержку альбома Post
1999, 2000 дважды становился «британским дизайнером года»
2001 выставки Чалаяна прошли в лондонских Музее Виктории и Альберта и Тейт Модерн; принял участие в Стамбульской биеннале
2005 участвовал в 51-й Венецианской биеннале, представляя Турцию
2006 стал кавалером ордена Британской империи (MBE)
2009 в лондонском Музее дизайна прошла персональная выставка, на которой были представлены ярчайшие работы за 15 лет деятельности модельера
2010 персональные выставки в Музее современного искусства Токио и Музее современного искусства Стамбула
2011 персональная выставка в Музее декоративного искусства в Париже

Новая Третьяковка (на Крымском Валу)
7-я Московская биеннале современного искусства. Основной проект
До 18 января 2018

Выставка проходит при поддержке Ассоциации по поддержке современного искусства Турции SAHA.