18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
На первое «Архстояние» в 2006 году приехало человек 300. Ну, может, 500 — в основном художники, архитекторы, арт-критики и их друзья. Хотя это и было «намоленное» место, известное среди «своих», добираться приходилось по бездорожью, а о какой-либо инфраструктуре можно было только мечтать. Зато глазам гостей предстали первые арт-объекты, появившиеся в окрестностях деревни Никола-Ленивец близ реки Угра. Даже не арт-объекты, а архобъекты, ведь к их созданию привлекли архитекторов: Юрия Аввакумова, Евгения Асса, Александра Бродского и других. Организаторы фестиваля — художник Николай Полисский с кураторами Юлией Бычковой и Антоном Кочуркиным — посчитали, что именно архитекторам будет под силу совладать с масштабом места, с его простором. Оттого фестиваль и получил (с легкой руки художественного критика Александра Панова, известного под псевдонимом Федор Ромер) название «Архстояние», отсылающее в том числе к стоянию на Угре 1480 года. Сегодня устроители не так строги к художникам, и те тоже вовсю заняты формированием никола-ленивецкого ландшафта.
По иронии судьбы изначально Никола-Ленивец, с годами превратившийся в место массового культурного паломничества (в 2024 году фестиваль посетило около 12 тыс. человек), именно своей заповедностью привлек облюбовавших его москвичей. Был среди них и Полисский (для местных просто дядя Коля). В 2000 году дядя Коля предложил жителям деревни налепить на берегу реки снеговиков, а они возьми да и согласись — получилось целое войско, стоявшее на Угре, пока его не растопило солнце. С тех пор художественная активность здесь начала расти как снежный ком — «Архстояние» не могло не случиться.
Первый фестиваль, в отличие от последующих, прошел без темы. Тему 20-го, юбилейного «Архстояния» (которое этим летом превратилось в «АрХХстояние») сформулировал его куратор Василий Бычков, директор компании «Экспо-парк», основатель выставки архитектуры и дизайна «АРХ Москва» и лауреат XIII Премии The Art Newspaper Russia в номинации «Личный вклад». Она звучит лаконично: «Мое главное». К слову, не так-то просто определить, какие проекты в истории фестиваля являются «главными». Для каждого выборка будет своя. Конечно, есть у арт-парка визитные карточки. В основном это объекты Николая Полисского: «Бобур», «Вселенский разум», «Маяк». Конечно, это и «Ротонда» Александра Бродского, и «Сарай» архбюро «Меганом», и многое другое. Но некоторые знаковые объекты строились как временные. А что-то и вовсе не строилось, а происходило — здесь и сейчас. Так что мы просто попытаемся вспомнить, безо всякой иерархии, разные события из летописи «Архстояния» — концептуальные, странные, смешные. А для кого-то, может, и главные.
Сегодня на территории арт-парка «Никола-Ленивец» нет проблем с удобствами, чего не скажешь о первом «Архстоянии», когда к услугам гостей обустроили несколько выгребных ям. Обустроили концептуально, поручив это дело архитекторам. В результате, помимо основных объектов вроде «Полумоста надежды» от мастерской Тимура Башкаева и перфорированного сарая, напоминающего изнутри планетарий, от бюро «Меганом», на фестивале в рамках проекта «WCсидения» появилась серия необычных нужников. Среди них — изобретение Антона Кочуркина — быстровозводимый «Шартир» с кабинкой из ткани, которая держится в воздухе за счет шара, наполненного гелием. Был еще и экстремально высокий туалет-трибуна с ведущей на самый верх лестницей — так Виталий Стадников и Михаил Скороход спародировали авангардистский проект ораторской трибуны Эль Лисицкого. Бюро «ПланАР» тем временем обрамило дыру в земле композицией в виде очереди (доски, из которых была сколочена спирально закрученная стена, имели очертания человеческих фигур).
Фестиваль, получивший тему «Ноев ковчег», запомнился парадом плотов на Угре. На одном из них каюта возвышалась над палубой на сваях. На другом стоял дом, выстроенный из прозрачных контейнеров. Третий представлял собой плавучую баню. Четвертый за счет необычной формы «паруса» плыл кружась. А пятый, спроектированный художником дальнего плавания Александром Пономаревым, напоминал подводную лодку.
Куратор Олег Кулик руками художников усеял территорию «Архстояния» эстетским ленд-артом. Пожалуй, эффектнее всего фестиваль смотрелся с высоты птичьего полета, ведь некоторые работы — например, «Геомантика и уранография» («Как и зачем целовать жабу») Сергея де Рокамболя — походили на древние геоглифы. Архитектор Василий Щетинин, который, к слову, первым из московского арт-сообщества перебрался в Никола-Ленивец и тоже внес большой вклад в развитие фестиваля, высадил на поле «Солнечный круг» из желтой люцерны, диаметр которого стремился к километру. Работа «Синих носов» слегка убавила сакрально-концептуальный пафос раскинувшейся в ландшафте экспозиции: сибиряки поставили среди берез, даже не потрудившись найти опушку попросторнее, футбольные ворота и наметили на бугристой земле штрафную зону. Таков был их ответ на задание Кулика сделать лабиринт.
В год, когда «Архстояние» курировала Катя Бочавар, пространство арт-парка заполнилось прежде всего не новыми арт-объектами, а звуком и действием. На поляне разместили аппараты, которые до появления граммофонной и магнитной записи использовались для звукового оформления спектаклей и кинофильмов. Композитор и саунд-художник Петр Айду восстанавливал их по старым чертежам, превратив в своего рода акустические скульптуры, вращая и раскачивая которые можно имитировать шум дождя, ветра или морского прибоя. Появившаяся годом ранее «Скорая тропа» — 50-метровый батут — стала местом исполнения хореографического перформанса, каждое движение в котором трансформировалось в звук. Многим запомнился перформанс Ольги Кройтор, которая лежала в яме под стеклом на одной из просек, чувствуя себя как «Мона Лиза» в пуленепробиваемом коробе под прицелом взглядов и фотокамер.
В 2014-м куратора пригласили из-за рубежа — им стал Ричард Кастелли. «Краткосрочность фестиваля — хорошее основание для того, чтобы наблюдать временную составляющую архитектуры», — решил он. И привлек к участию немецкого художника Марка Форманека, по инструкции которого группа рабочих ежеминутно на протяжении почти полутора суток меняла время на «Ленивецких часах», сложенных из досок, но выглядевших совсем как электронные.
В разных уголках Руси существовал потешный обряд — похороны мухи (на месте мухи мог быть и комар, и клоп, и таракан). На «Архстоянии» 2018 года его возродили с должным размахом. Муха была почти как живая — с переливчатыми крылышками, ворсинками на теле, большими красными глазками. Только размером с человека. Под жужжащий гул свистков процессия скорбящих перформеров несколько раз пронесла муху по парку. А вот на самих похоронах, по воспоминаниям автора идеи — театрального художника Маши Кечаевой, случился конфуз: крышка гроба проломилась под тяжестью траурного венка с надписью «Мы будем помнить твой полет».
«Архстояние» длится три дня. В 2022 году начало каждого из них было ознаменовано звуками «горна» (им служил саксофон), которые, впрочем, призывали не к подъему, а к отбою. В «Санатории сна» Романа Сакина проводились разные усыпительные мероприятия: экскурсии по лежанию в красивых местах, выступление хора вяжущих, показ зевательных новостей и чтение невыносимо скучных лекций. В столовой предлагалось отведать анимации кулинарных грез, а в книге отзывов — записать свой сон и прочитать чужие. За пределами «Санатория сна» можно было предаться и вполне энергичным активностям: например, побарахтаться в грязи.
Куратор юбилейного «Архстояния» Василий Бычков предлагает вообразить на месте арт-парка «Никола-Ленивец» целый город. Мысленно достроить его можно от нескольких «градообразующих» арт-объектов: за «Аэровокзал» отвечает Саша Фролова, за «Музей» — Наринэ Тютчева, за «Лечебницу» и «Аллею звезд» — сам Василий Бычков, за «Лифт» — Дарья Ивашкина, за «Горсовет» — Борис Орлов, Сергей Шеховцов и Сергей Яралов. А победитель опен-колла «Поле моей мечты» Александр Штанюк придумал превратить пространство вокруг «Ротонды» Бродского в 3D-мираж.
Мне больше всего понравилось «Архстояние» 2009 года (тогда еще была построена «Ротонда» Александра Бродского) как цельное событие. На фестивале всегда бывает так, что ты с чем-то не согласен, а тут меня практически целиком все устроило. Тогда моя «Гиперболоидная градирня», стоявшая там с 2005 года, вдруг трагически начала падать, рассчитывая, видимо, что ей пора исчезнуть. Нужно было либо уничтожить ее полностью, либо попытаться спасти. И мы решили спасти. Сделали контрфорсы, оплели их той же мелкой лозой. И тут «Градирня» получила такую органичную форму, которую я совершенно не мог себе представить. И стала мне вдруг ужасно нравиться. (В 2012 году «Градирня» все же была сожжена. — TANR.)
Но особенно на этом фестивале мне понравилось информационное табло Аристарха Чернышева, которое он сделал в соавторстве с Алексеем Шульгиным. (На табло отображалось расписание рейсов воображаемого аэропорта. — TANR.) Меня эта электронная вещь абсолютно поразила и обрадовала. Она вроде бы противоречила моим установкам, чтобы было что-то такое природное, деревянненькое. Но она настолько органично смотрелась на этой поляне, что до сих пор я считаю это идеалом работы талантливого, но другого художника здесь, в Никола-Ленивце.
У меня было три таких момента. Первый — в 2008 году, когда мы делали фестиваль «Ноев ковчег». Пять плотов разных художников были спущены на воду, и мы всей командой сплавлялись по Угре под жутким ливнем. Вдруг он кончился, вышла радуга, и в этот момент реку у нас на пути начали переплывать лоси. Было ощущение настоящего единения с природой.
Второй — в 2009 году, когда мы начали осваивать новую территорию. Мы с Антоном Кочуркиным вышли на поле, где сейчас стоит «Ротонда», а тогда там еще ничего не было, только зарастающая пахота. Вид с того места на весь Никола-Ленивец поразил меня в самое сердце, и я поняла, что, что бы мы здесь ни поставили, это будет грандиозно.
Третий момент был в 2016 году, когда мы строили мост через реку совместно с бюро Wowhouse. (Мост позволил соединить территорию арт-парка с близлежащей деревней Звизжи. — TANR.) У нас тогда случился долгий диалог с бобрами, которые строили плотину, не давая нам спустить воду и приступить к работе. Мы разбирали плотину каждый день, но за ночь она возводилась заново. В какой-то момент бобры все-таки устали нам сопротивляться, вода опустилась на несколько метров, и мы смогли построить мост. Это была кратковременная, но важная победа, а бобры стали полноценными участниками фестиваля.
