Композитор Демуцкий показал, как надо экспонировать «Черный квадрат»

Для показа оперы в постоянной экспозиции искусства ХХ века в Новой Третьяковке на Крымском Валу освободили один из самых больших залов — тот, где обычно висит «Вратарь» Александра Дейнеки и другие крупные соцреалистические картины 1930-х годов. От них остались только пустые рамы и этикетки. В зале расставили узкие банкетки, в торце поместили несколько белых выставочных стендов, на них — два больших экрана для титров, рядом — два рояля, по углам установили мощные софиты. Вот и вся декорация. Программка в виде газеты сообщала, что постановка осуществлена на средства авторов, а в шапке рядом с крупно набранным словом «режиссер» зиял интригующий прочерк. (Знающие люди шептали, что в этой роли дебютировал актер Данила Козловский, но на премьере тайна так и не была публично раскрыта.)

Дирижировал сам композитор, 35-летний Илья Демуцкий, прославившийся балетами «Герой нашего времени» и «Нуреев» для Большого театра. Пели — и прекрасно пели — молодые артисты камерного хора Intrada, за фортепиано были Катя Сканави и Владимир Иванов-Ракиевский. Продюсером выступил Виталий Виленский.

Тут пора сказать, что опера «Для „Черного квадрата“», хоть и создана по мотивам легендарной футуристической оперы «Победа над Солнцем» (1913), в которой Казимир Малевич впервые представил идею черного квадрата, отнюдь не является ее реконструкцией. И либретто (Ольга Маслова и Игорь Конюхов), и музыка — новые. Достаточно сказать, что партии написаны на английском языке (очевидно, в расчете на дальнейшие зарубежные гастроли), их сопровождают русские титры, весьма искусно стилизованные не только под футуризм, но и под гугл-транслейт, и язык соцсетей — тут попадается словечко «ЛОЛ», «талон на слив» наряду с выдуманным Хлебниковым словом «деймо» (действие) и есенинским «выменем красной зари». Когда хор по-английски призывает героев бежать в Венецию, в титрах лукаво появляется просто «жаркий остров».

Fashion-директор спектакля (да, это звание тоже новшество) Игорь Гаранин также не стал буквально следовать эскизам гротескных костюмов Малевича. Он показал, что авангардные идеи (вроде рабочих комбинезонов, водолазок и курток с капюшонами), придуманные век назад, сегодня стали обыденностью, и мы все, забывая об этом, носим футуристические наряды. Единственное — для представления было выбрано несколько цветов: красный, желтый, синий, белый и черный, которые стали основой супрематизма. Действие временами также напоминало перформанс в современной галерее. Певцы вставали со скамеек среди зрителей, располагались в проходе, стягивали оберточную пленку с пола в огромный ком, рисовали граффити из баллончика — но за всеми их перемещениями, как и за движениями прожекторов, тем не менее чувствовалась жесткая постановочная рука.

Авторы превратили оригинальную, почти абстрактную историю о стихиях и победе нового мира над старым в антиутопию в духе Оруэлла и Замятина. Великолепное новаторство «зауми» Алексея Крученых и Велимира Хлебникова тут становится языком слабоумных, которых из граждан в «прачечных памяти» делает диктатор Би-Ба-Бо (аттестованный авторами как «харизматичный лидер нового порядка»), как-то самозародившийся среди перин у молодой пары обывателей Джейн и Джона Доу. Соответственно, и символ нового мира — черный квадрат, затмивший солнце, — оборачивается зловещим знаком «нового порядка» — насильственного счастья «человекообразных» с промытыми мозгами. Не самая комплиментарная, хоть и далеко не свежая, интерпретация «Черного квадрата»!

Однако все это можно простить за то, как эффектно подано в спектакле явление легендарной картины. В кульминационный момент падает одна из белых перегородок, и, освещенный яркими лучами, на дальней стене становится виден «Черный квадрат», отражающийся и в стеклянном потолке. Картину для такого случая перенесли из зала, где она обычно выставлена наряду с другими произведениями Малевича. Как сказал один из зрителей на премьере, «зато мы увидели шедевр».

Любому понимающему механику восприятия ясно, что такого рода произведения-фетиши, самые знаменитые в коллекции того или иного музея, нуждаются в особой подаче, будь то необходимость стоять в очереди или записываться по сеансам, специальный отдельный зал для сокровища или видные указатели, направляющие зрителя точно к шедевру, либо все это вместе взятое. Одним словом, зрителям нужно помочь оценить значение того, что они увидят, буквально срежиссировать впечатление, дать правильный контекст этому конкретному произведению. И надо признать, что до сих пор, при всех заметных улучшениях, Третьяковская галерея пока не позиционировала должным образом свой самый дискуссионный экспонат, не создала для его восприятия необходимую иерархию. Вероятно, все изменится довольно скоро, когда начнется реконструкция здания на Крымском Валу с присоединенным к Третьяковке Центральным домом художника. А премьера оперы «Для „Черного квадрата“» прямо в музейных залах кажется репетицией того, как это все грандиозно можно представить.