Тибо де Ройтер: «Я быстро позвонил знакомому художнику и предложил сделать караоке на выставке»

Третий этаж Галереи искусств Зураба Церетели выглядит так, словно туда выгрузили транспортные ящики, доставленные прямиком из порта. В расставленных по залу контейнерах, как в шкатулках с секретом, прячется актуальное искусство: играет музыка, мигают экраны, светится неон.

Как рассказывает куратор нового проекта Гете-института Тибо де Ройтер, вскоре экспозиция отправится в большое турне по России, Украине, Белоруссии, Закавказью, Германии и Средней Азии, а пока она в Москве. Корреспондент TANR попробовала спеть в мугам-караоке, примерила мусульманские платки с изображением женских причесок, поиграла в игру «Где Казахстан, а где Техас?» и поговорила с куратором.

Тема выставки с названием «Граница» может быть очень широкой. Что вы с Инке Арнс, вашим сокуратором, имели в виду?

Сразу всё! Мы хотели затронуть все аспекты: территорию каждой отдельной страны, границу между Азией и Европой... Это может быть зона комфорта, за которую вы боитесь выйти, культурные и социальные барьеры, ваш мир, отделенный от других.

Мы не могли не затронуть политические темы и говорим о них тоже, но скрыто, потому что я хочу подчеркнуть: это не геополитическая выставка. У нас нет ответов и конкретных посланий, но благодаря этим работам у каждого появится множество собственных вопросов. Мне нравится, когда зритель, оказавшийся на выставке, проводит здесь свое небольшое внутреннее расследование.

То, что из 23 художников 11 — жители бывших советских республик, имеет какое-то значение?

Проект был инициирован Гете-институтом в Москве, у него есть филиалы в странах, входивших в состав СССР. Руководитель проекта Астрид Веге пригласила двух кураторов из Германии и дала нам возможность на протяжении года путешествовать по этим странам и знакомиться там с художниками. Единственное условие: итоговая выставка должна была получиться мобильной, легко перемещаться.

Но как объединить Минск, Владивосток, Душанбе, Петербург, Киев? Советский Союз был самым простым путем. Постсоветские выставки делались уже бессчетное количество раз, причем такими большими профессионалами, как Виктором Мизиано. Но участники таких выставок почти всегда обращаются к прошлому. Мы же хотели смотреть вперед, поэтому и выбирали молодых.

Я успела заметить, что участники выставки часто обращаются к мотивам своей национальной культуры: костюмам, предметам быта, обычаям — одним словом, к корням. В чем же тогда заключается «взгляд в будущее»?

Это может немного расстраивать, но у меня есть ощущение, что будущее этих стран именно такое, «корневное»: уже сейчас оно полностью погружено в национальные традиции.

Люди из этих стран вглядываются в свои истоки, и исследуют национальную идентичность. Многие не хотят выходить «за границы» в формальном и фигуральном смысле. Например, художник из Бишкека в «Квантовой тошноте», преодолевая границы, испытывает почти сартровскую тошноту.

Расскажите, как вы подбирали работы. Художники делали их специально для выставки?

Мы были свободны в выборе. Более половины работ — новые объекты, которые раньше нигде не были показаны. Художникам, у которых не было средств на их создание, оказывал поддержку Гете-институт. При этом для нас не было проблемой взять что-то старое, как, например, видео 1976 года Гамлета Овсепяна.

Посмотрите на эту работу — «Заложники вечности» Умиды Ахмедовой и Олега Карпова. На экране узбекская женщина, подметающая асфальт под дождем. Вначале это выглядит забавно. Но женщина делает это каждый день на протяжении многих часов, потому что по этой дороге ездит президент из своего президентского дворца домой и обратно. У каждого произведения здесь есть веселый метафоричный уровень и есть второй, его главный подтекст и основа.

А экспликации для объяснения всего этого вы не вешаете?

Экспликации будут на больших листах при входе, зритель сможет сам решать, брать их или нет. Некоторые детали мы не раскрывали, так как они были бы слишком политическими и могли вызвать проблемы. Кстати, я не только куратор, но и архитектор выставки.

Как вам пришла идея такого нестандартного расположения?

Использование транспортировочных ящиков отсылает к идее проекта. Где-то они полусобраны, где-то полностью разложены, но всегда взаимодействуют между собой. Произведения должны говорить друг с другом, и если этого не происходит, то куратор просто не выполнил свою задачу. Сейчас мы перед работой Саши Угая из Казахстана, это как раз пример того, когда уточнения не нужны. Пусть зритель сам определит, где здесь снимки Казахстана, а где Техаса. Посмотрите на это фото. Что здесь изображено?

Тату орла на голубом фоне.

Это флаг Казахстана, но территория, забитая голубым, на самом деле – это Техас. Татуировку художник набил себе шесть лет назад в Хьюстоне. Момент игры со зрителем очень важен. Такое надолго запоминается. Люди придут домой, откроют Википедию и хотя бы посмотрят, где находится Азия. Незнание побуждает задавать вопросы.

Вы говорите, что знакомились с художниками во время путешествия, но где именно вы их находили? У вас ведь есть и совсем неизвестные авторы.

В барах! (Смеется.) Давайте лучше поговорим о самих произведениях. В выставке участвует, например, Катя Исаева, ее работа состоит из пиал, выложенных по форме карты Советского Союза. Люди покупали их в Средней Азии, это был самый типичный сувенир, который только можно было привезти оттуда. Художница провела исследование и пришла к выводу, что некоторые из пиал были сделаны в 100 км от Москвы. Так что самое интересное может быть не так далеко, как кажется. Рынок — одно из явлений, разрушающих границы. Например, в iPhone меня всегда забавляет строчка «Designed in California. Assembled in China». Ведь это совершенно политически некорректная фраза!

На выставке много работ, посвященных положению женщины в восточных странах, теме замужества.

Да, я даже называю этот зал «свадебным». У нас есть проект Таус Махачевой, для которого она 19 раз пришла на 19 чужих свадеб без приглашения. Другая художница была в браке со швейцарцем, и для получения визы ей пришлось предъявлять консульской службе личную переписку с женихом. Эту переписку она использовала для работы «Свадебное платье», чтобы продемонстрировать, как государство вторгается в частную жизнь. Но я хочу подчеркнуть: у нас не феминистская выставка, количество художников и художниц на ней одинаковое.

Юмор — особенность творчества молодых восточных художников?

Да, это же прекрасный способ привлечь к себе внимание и надолго запомниться. Мне нравится, когда вещи амбивалентны, когда они поднимают важные вопросы и одновременно смешны.

 А еще я обожаю черный юмор. Кстати, видите газеты на полу? Тоже довольно забавный объект. В нем самым что ни на есть смешным языком обсуждаются весьма серьезные материи: зачем рабочие делают пародии на видеоклипы, как решают проблемы с трудоустройством и даже как бороться с инертными людьми. Художница из Петербурга сделала много работ, посвященных миграции, а для газеты собрала авторов, с которыми обсуждала проблемы мигрантов. Это уже их третий номер, но найти его можно только у нас!

Как же объектом искусства становится караоке?

Путешествуя по Азии, видишь по десять караоке-клубов на каждой улице. Так, Алма-Ата просто переполнена ими. Когда я после этого приехал в Москву и здесь ничего похожего не нашел, у меня был шок. Поэтому я быстро позвонил знакомому художнику и предложил самим сделать себе караоке на выставке. Шутка! (Смеется.)

Фархад Фарзалиев — очень хороший художник, в Музее современного искусства в Баку много его работ. Он придумал мугам-караоке (мугам — традиционное азербайджанское пение, его техника не записывается, навыки устно передаются из поколения в поколение). И это произведение на самом деле ловушка, потому что никто из русских людей этого точно пропеть не сможет.

Продолжаете ли вы сейчас работать архитектором?

В Лондоне скоро откроется моя ироничная музыкальная выставка A Song for Europe. Она будет состоять из 16 песен о Европе, злободневных и смешных, и больших постеров со словами к ним, которые можно будет забирать домой. Я тоже буду ее участником, сыграю на своем лэптопе. Архитектурой я перестал заниматься, пока меня интересует только кураторство. Ведь чтобы сделать такой масштабный проект, как в Москве, нужно минимум два года работы, и это не учитывая поездок.

Выставка инициирована Гете-институтом в Москве и продлится в Галерее искусств Зураба Церетели до 26 февраля. В ее рамках 15 февраля пройдет круглый стол, регистрация по ссылке.